Андроник шагнул в мрачную мглу храма и остановился: казалось, теперь на всём вокруг, даже на иконах, лежала печать напрасной>XXIII смерти. Вот здесь лежал Антоний у перевернутого жертвенника. А вот здесь, у дарохранительницы, и сейчас стоит его посох. Стало быть, когда вошел убийца, наместник находился у дарохранительницы. Андроник, открыв ковчежец, приблизил свечу: лежат, как и прежде, запасные дары, предназначенных для причащения больных. Заглянул на самое дно… Слежавшийся пергамен развернулся не сразу. Андроник поднес первую из страниц к свече и прочёл: «Исповедальная записка…»
Он никогда уже не услышит голос Антония, но с ним теперь его живое слово. Хотел было уйти – зацепился за посох. Тот с гулким стуком упал. Взялся за рукоять и вдруг почувствовал: она изогнутая, с опущенными вниз концами. Но у посоха Антония рукоять была прямой!
Затворившись в келье, погрузился в воспоминания Антония. Лишь однажды Андроник прервал чтение, когда прочитал про себя самого: «Старик споткнулся, череп упал и рассыпался в прах». («Вот значит каким я тогда казался!»)
Андроник отложил рукопись и закрыл глаза. Он словно снова стоял у этого обугленного лаза, в котором нашёл свою Любушку. Они прятались в хитросплетении подземных ходов, чтобы родители ненароком не узнали, что боярская дочь встречается с нищим подмастерьем, у которого повадки крота. Влюблённые не знали, что их «тупик для встреч» на самом деле был одним из слухов. Там они и стали нечаянными свидетелями того, как надсадно сопевший толстяк оставил под привальным камнем – план подземного устройства кремля. И это тогда, когда близ стен войско Тохтамыша! Решили, что Андрон найдет князя и раскроет заговор, указав на злоумышленника, которого успел рассмотреть. Уговорились, что Любаша будет дожидаться… Хмельная дворня хохоча сказала, что Дмитрий Иванович сбежал. Андрон сунулся было к воеводе, но вместо него наткнулся на того, кто и прятал записку. Это был боярин Василий Румянец… Андрон нёсся, не чуя под собой ног, а столб чёрного дыма выползал из лаза толстым, удушливым змеем. Любушка была там, где он её оставил. Успев обрадоваться, взял её на руки – она рассыпалась в его объятиях…
Андроник представил себе Антония, сидящего в своей келье с пером в руке. Улыбнувшись вошедшему, он привычно переворачивает лист чистой стороной вверх… Если бы не насильственная смерть, следовало бы подождать сорок дней, прежде чем трогать вещи усопшего. Тогда, но не сейчас. Андроник, прихватив посох, пошёл к келье. Сердце колотилось в его груди так, как оно стучало, когда он шестнадцать лет назад бежал к потайному лазу, чувствуя, что опоздал.