Бабка
пристально посмотрела на меня, словно примериваясь, как поудобнее сожрать, и
тяжело вздохнула.
– Эх, говорила
мне Мамрыг, ох, говорила: «Начинай с самого первого дня искать заклятье
переселения душ! Иначе можешь не успеть». Очевидно, знала. Видела мою судьбу. А
я прокутила-прогуляла добрую сотню лет, прежде чем заняться делом. Не могла
предположить, что на поиски уйдёт прорва времени… Экое тело упустила…
Она снова
вздохнула, затем поднялась и, поманив меня пальцем, направилась в другую
комнату.
Я пошла
следом, содрогаясь от мысли, что осталась в живых только потому, что старуха в
молодости была не слишком прилежной ученицей какой-то колдуньи с ужасным именем
Мамрыг.
Мы
переместились на кухню. Круглый стол, цветастые занавесочки и много света
создавали уют. Пахло сдобными булочками. Жуткая ведьма быстро накидала на стол
всякой снеди и налила в бокалы какую-то жёлтую тягучую жидкость.
– Ну что?
Помянем меня, гостьюшка. И прекрати трястись! – гаркнула сурово.
– Легко
сказать! – закричала я в ответ срывающимся голосом, враз потеряв и страх, и
благоразумие, – значит, вы бы на моём месте спокойно сидели и распивали чаи с
тем, кто мог вас уничтожить?
Бабка
выслушала мои вопли со стоическим терпением.
– Я бы на
твоём месте отравила мерзкую старуху, – с непонятной теплотой в голосе заявила
она, – Так… на всякий случай.
Ой-ё-ёй,
а ведь это не фигура речи… Она действительно кого-то отравила. Хозяйка лесного
домика вовсе не выглядела добрым одуванчиком, да и мне откровенно угрожала, но только
сейчас пришло окончательное понимание – она убивала людей. И, вполне возможно,
не раз.
– Опять
трясёшься? – хихикнула бабка, явно довольная произведённым эффектом, – Не
трясись, гостьюшка, то дела давно минувших дней. В ту пору я была ничем не
примечательной травницей, собирала в лесу коренья от недержания да от медвежьей
болезни, помаленьку торговала и жила в бедности, а однажды на опушке повстречалась
с Мамрыг. Она пригласила меня в свой дом да и говорит: «У тебя подходящее тело,
девонька. Не обессудь». А я не растерялась – возьми да и подсыпь ей чёрной
армути. Превосходнейшее слабительное. Ха-ха-ха-ха!
Отсмеявшись,
старуха одним глотком выпила свою порцию жёлтой жижи, которая переливалась
огненными всполохами, как янтарь на солнце, взяла обеими руками кружку с дымящимся
отваром и пересела из-за стола в единственное кресло.