– В октябре никто не принимает экзамены, – вежливо отвечаю
мужчине. Тот никак не реагирует на мои слова и продолжает:
– Ты не сдаешь сессию экстерном?
– В этом нет никакой необходимости.
Кажется, запас моей вежливости скоро закончится, но вряд ли я
скажу и слово против. Не умею противостоять или спорить, говорю
так, как есть, – правдиво и максимально корректно. Вряд ли эта
черта характера передалась мне с диагнозом.
– Даня всегда закрывал предметы раньше и приезжал домой, –
довольно произносит Григорий Викторович. – Я думал, у тебя так
же.
– Эльза очень хорошо учится. Поступила сама на бюджет, без моих
связей сдала первую сессию, но… Милая, подумай о досрочной сдаче в
этом семестре, хорошо?
Если бы я была буйным подростком, я бы вскочила со стула,
накричала на маму с будущим «папочкой» и высказала свое мнение. Но
мне уже девятнадцать. Гормоны поутихли, возражать смысла не вижу.
Так будет лучше для меня. Мама никогда не делала ничего мне во
вред, а слова Григория Викторовича…
«Мама никогда не делала ничего мне во вред», – повторяю про
себя, и вторая «я» тут же перестает сопротивляться.
– Прощу прощения за опоздание, – произносит бархатистый голос
справа от меня и заставляет замереть на месте, покрываясь мурашками
от волнения.
Вы когда-нибудь ощущали, что у вас замирает сердце в буквальном
смысле? Когда оно резко останавливается, а затем заводится с
двойной скоростью, словно вы пережили секундную клиническую смерть?
Я – нет. Всегда думала, что это бредни из области фантастики.
Но сейчас я ощутила резкое торможение и ускорение за считанные
секунды, стоило только встретиться с внимательными зелеными
глазами…
– Данечка! – мама радостно поднимается и обнимает «Данечку»,
целуя в обе щеки. Снова ощущаю ее слишком теплое отношение к
мужчинам из этой семьи, и оно неприятно сдавливает грудь.
– Добрый вечер, Марта.
Тон парня кажется вежливым, но я улавливаю боковым зрением, как
слегка кривится его лицо, а руки не обнимаю маму в ответ.
– Папа, – он подходит к Григорию Викторовичу и пожимает ему
руку.
– Присаживайся.
И он садится прямо напротив меня, что заставляет напрячься еще
больше. Чтобы вы понимали: во главе стола сидит его отец, по правую
руку – моя мама, я – рядом с ней. Вместо того чтобы сесть по левую
руку от своего отца, «Данечка» располагается напротив меня, на одно
место дальше от Григория Викторовича. Может, здесь такие
правила?