Ширина прохода составляла около двух метров. Я развёл руки и
коснулся противоположных стен кончиками пальцев. Стены холодные,
влажные, без выступов. Проход мог появится благодаря землетрясению.
Скала треснула при сильном толчке. Значит ли это, что она может
сойтись, если землетрясение повториться?
Вскоре тропа начала забирать вверх, и мы вышли на каменистое
плато. Первое, что я увидел, ствол пулемёта. Нормальное такое дуло
калибра двенадцать и семь. Из скальных обломков напротив выхода был
сооружён блокпост. Удобная позиция. Одного пулемёта вполне
достаточно, чтобы простреливать тропу на всём её протяжении и
сдерживать целую армию врагов, превращая для них этот проход в
Фермопилы.
За пулемётом сидели двое в плащах. Оба вышли к примасу под
благословение. Тот очертил над ними нечто-то вроде креста на
католический манер и позволил поцеловать руку. Какие нежности.
За блокпостом находилась долина, похожая на кратер потухшего
вулкана. Видел я картинки в интернете. Но уж слишком не идеальная
форма, хотя в середине имелось озеро, судя по купающимся, тёплое. С
одной стороны берег примыкал к отвесной скале, а с другой к
песчаному пляжу. Между пляжем и горной грядой была открытая
площадка величиной с футбольное поле. По центру стояли полукругом
десять одинаковых почерневших от времени столбов. К трём были
прикованы… Я бы хотел сказать, что люди, но нет. Они больше
напоминали мутантов на различных стадиях трансформации. На ферме я
видел подобные создания в камерах. Оказывается, миссионеры тоже
выращивают тварей.
Встречать нас вышла вся миссия. В основном молодёжь и дети. Не
все бритые под ноль, и никого с синими лицами. Дети начали тыкать
пальцами и шипеть:
— Мясо! Мясо! Мясо!
Взрослые вели себя сдержанней, но по взглядам не сложно было
догадаться, что и для них мы не более чем уготованные к закланию
агнцы.
Возле столбов нас поставили на колени. Зазвенело железо. Двое из
прикованных оживились, один рванул вперёд. Длина цепи позволила ему
сделать три шага и натянулась. Тварь резанула воздух ножами,
захрипела. Это уже был почти готовый багет. Ярость в глазах,
резкость в движениях. От силы сутки — и можно качать кровь. Второй
больше походил на язычника, третий тоже, однако в нём ещё
оставалось человеческое. Он сидел, привалившись к столбу. Голое
тело покрыто язвами, из открытых ран текла мутная сукровица.
Суставы казались неестественно вывороченными, мышцы под кожей
свивались в узлы, и только лицо оставалось человеческим. Женским.
Совсем недавно это была женщина. Она смотрела на меня, и её взгляд
пугал сильнее, чем шипение детей-людоедов.