Я спал коротким и потому бесконечно
сладким сном. В него хотелось зарыться, словно в теплый лебяжий
пух, и спать, спать, спать, не думая больше ни о чем. Не живя, не
умирая и вообще не существуя, проявить слабость, которую я не
позволял себе уже очень давно, уступив управлять моей судьбою тому,
для кого это было действительно, важно.
Я сдался, наплевал на себя и на тех,
кому я был дорог. И за меня все решил кто-то другой…
Была глубокая ночь – то время, когда
до рассвета остается вечность и нет никакой надежды увидеть
солнечные лучи. Я лежал на спине, чувствуя удивительную, теплую,
немного шершавую землю. Она то и дело мерно и глубоко вздыхала подо
мной, перед глазами – близко-близко – проплывали крупные звезды.
Они были похожи на чьи-то сердца, яркие, мерно пульсирующие, но
совершенно холодные и равнодушные.
Безучастные.
Я смотрел и смотрел на них, пока не
начали слезиться глаза, пока руку не обожгло острой, кинжальной
болью, и в груди не вспыхнуло пламя, мгновенно переросшее в
бушующий огненный ураган. Он превратил мои внутренности в уголья, а
кровь в жидкий огонь, льющийся по сосудам. Звезды закружились,
становясь размытыми линиями. Что-то зашипело рядом, моей руки
коснулась холодная змеиная кожа, я дернулся, попытался встать, но
веревка, которой меня связали, не давала пошевелиться. Звезды
замедлились, стали прежними, морозными, а шипение змеи стихло.
Надо мной склонилась женщина,
положила ледяную ладонь мне на лоб, внимательно посмотрела в глаза
и ободряюще улыбнулась:
– Все хорошо.
– Я не умер? – через силу задал я
самый глупый из всех возможных вопросов.
– Не совсем. Спи, Людвиг. Еще не
время просыпаться, ты слишком слаб, – шепнула мне сереброглазая. –
Доверься Файрварду, он скоро принесет нас домой, и ты
поправишься.
– Огонь… Внутри, – шепнул я ей.
– Спи. Все хорошо.
Ее тонкие пальцы легли мне на виски,
серебристые глаза отдалились, и пульсирующие сердца звезд
погасли.
– Святые угодники! Вся эта чертовщина
меня чертовски пугает, и я не понимаю, какого черта здесь торчу! –
Проповедник сидел на краю бассейна с кислейшей из всех своих мин,
наблюдая за тем, как над водой парят лесные огоньки.
– Ты нервничаешь из-за отсутствия
Пугала, – укорил я его, морщась от ноющей боли в боку.
– Еще бы я не нервничал, Людвиг! В
последний раз, когда я его видел, оно было с ног до головы облито
твоей кровью и с безумным огнем в глазах. Ты ведь знаешь, что с
кровью связано много разной темной магии, и вот так просто
игнорировать то, что Пугало попробовало ее на вкус, очень даже
глупо.