Нет, жалеть безвременно почившего Кориса Ван Исер я не
собирался. Но и не возлагал вину за случившееся только на него. В
Дикие Земли мы попали благодаря «помощи» лорда Ван Ферсис,
сумевшего изменить приговор с казни на изгнание. И руководствовался
он при этом далеко не милосердием и человеколюбием. Попади я из
тюрьмы прямиком на эшафот – моим людям не пришлось бы отправляться
в Дикие Земли.
А если говорить прямо – непутевому дуэлянту и распутнику барону
по быстрому оттяпали бы неразумную голову к чертям и связанные с
ним нерушимой Клятвой Крови люди не испытали бы всех «прелестей»
Диких Земель, ну а я бы и вовсе здесь не появился!
Хотя нет… тут я ошибаюсь – проклятый Повелитель все одно
выдернул бы мою душу неизвестно откуда, но вселил бы ее в тело
Квинтеса Ван Лорка. Ведь это ему была предназначена роль
Ильсертариота, «живого ключа» к древней гробнице Тариса Некроманта.
Но такой исход все лучше, чем оказаться в качестве ответственного
за жизни стольких людей и при этом толком не понимать, что делать и
как жить дальше.
Я словно капитан стремительно тонущего судна, что судорожно
вцепился в почти неподдающийся усилиям штурвал и пытается спасти
себя и команду от неминуемой гибели. Но капитан видит лишь водную
гладь, однако не замечает острых рифов прямо по курсу,… да и не
знает, в какой стороне находится спасительный берег. Правит наугад
и, возможно, идет все по сужающемуся кругу.
Изредка я выпадал из тяжелых мыслей и оглядывал округу, дабы
убедиться, что мы не сбились с пути. Удостоверившись, что двигаемся
в правильном направлении, я вновь погружался в раздумья, то и дело,
сетуя на отсутствие книги с заметками. Дернул же меня Темный отдать
книгу Рыжему Лени! Но кто ж знал? Я был полностью уверен, что
иду на смерть, и возвращаться не придется…
Помимо мыслей связанных с поселением, я все чаще обращал
внимание на свое тело. Возможно меня обманывают изменившиеся глаза,
но с каждым прошедшим днем я становился прозрачней – в буквальном
смысле. Как в самом начале болезни – еще до того, как я поднялся к
вершине зиккурата – все начиналось с конечностей и медленно
распространялось по всему телу. На второй день пути сквозь кожу
пальцев больше не проглядывали кости и жилы – только однородная
мутная масса льда светлеющая с каждым часом, пока не стала
прозрачной почти полностью. Теперь я мог разглядывать окружающий
пейзаж прямо сквозь ладонь, правда, все было несколько искривленно
и размыто, словно смотрю через линзу неправильной формы или
сосульку. Не остановившись на достигнутом, прозрачность поползла
дальше, к запястьям и выше. Слава Создателю пальцы продолжали меня
слушаться, поэтому я смотрел на распространение болезни без особой
опаски и со смирением аскета. Все одно помешать я никак не мог.
Пришлось удовольствоваться ролью заинтересованного наблюдателя и
молиться, чтобы не произошло ничего непоправимого.