Особенно с мозгами и глазами.
Сам не знаю почему, но за глаза я переживал особенно сильно. Мне
почему-то казалось, что если они станут полностью прозрачными, то я
ослепну. Ну и насчет мозгов были определенные сомнения – как-то
сомнительно, чтобы прозрачный кусок льда мог сравниться в
сообразительности с обычными человеческими мозгами. И буду тогда
слоняться по Диким Землям в виде слепого, тупого и прозрачного
зомби… примерно до наступления весны, когда жаркие лучи весеннего
солнца превратят меня в лужицу талой воды и тем самым раз и
навсегда оборвут мои страдания.
Не знаю, что бы я еще себе напредставлял, но спустя день пути мы
наконец добрались до столь памятной мне лощины. До места, где я
перестал быть человеком. До места изменившего мою жизнь.
Остановившись на гребне склона, я опустился на колено, ухватил
солидную пригоршню снега и начал задумчиво его сминать, не отрывая
внимательного взгляда от дна лощины. Все как и тогда – неглубокий
овраг с пологими заснеженными склонами, тихое и спокойное местечко,
словно специально предусмотренное для привала усталых путников,
стремящихся укрыться от пронзительных порывов зимнего ветра и не
выдавать свое присутствие светом костра. Да… именно этими
соображениями я и руководствовался в прошлый раз, когда направил
отряд аккурат в ловушку. Наивный глупец…
Вот только сейчас уже не было деревьев с их ледяными ветвями
больше похожими на щупальца неведомого чудовища. Ниргалы хорошо
поработали мечами, срубив стволы под корень и порубив их на мелкие
части. Тогда я радовался такому исходу, но сейчас это оказалось
слишком поспешным решением.
Хотя…
С верхнего края склона я легко заметил на дне лощины снежный
холмик, расположенный аккурат на том месте, где раньше поднимались
похожие на плакучие ивы деревья. Проваливаясь по колено в снежный
наст, я начал спускаться, не сводя глаз с подозрительного сугроба,
который, несомненно, скрывал собой что-то интересное. Двойка
ниргалов последовала следом, продвигаясь по уже проложенной мною
глубокой борозде. Один воин остался наверху, удерживая в поводу
лошадь и бдительно посматривая по сторонам.
У подножия склона снега оказалось по грудь, но меня это не
смутило. С недавних пор я очень сильно полюбил снег и лед и сейчас
получал несказанное удовольствие, окунаясь в снежное одеяло почти с
головой, пробиваясь через податливую сыпучую массу и прислушиваясь
к тонкому звону разламываемой ледяной корочки наста. Случись мне
пробираться через столь толстый снежный покров раньше – до болезни
– уже через десяток шагов я бы натужно сопел и жадно хватал ртом
воздух, в тщетной попытке отдышаться. То ли дело сейчас – ровное,
едва заметное дыхание, никакой усталости и неприятного ощущения
холода.