– Благородный!
По счастью указывали не на меня, а на
какого‑то толстячка, который пытался улизнуть с площади.
– Я такой же, как и вы! Я не
дворянин!
– Я служила у него! – не
слушая увещеваний перепуганного человека, крикнула все та же
девица.
Действительно ли она работала на
этого бедолагу или наврала, сводя счеты с недругом, никто
разбираться не стал. Народный суд вынес приговор за несколько
секунд. Четверка кряжистых мужиков подхватила несчастного и с
разбегу ударила его головой об стену. Труп с размозженным черепом
кинули в груду переломанной мебели и тут же забыли о нем,
вернувшись к веселой гулянке.
Отступать назад было глупо, это
привлекло бы ко мне ненужное внимание, и я пересек площадь,
двигаясь неспешно и без суеты. Я никого не заинтересовал, хотя у
меня на рукаве и не было нашивки гильдии. Как я уже успел
убедиться, довольно большой процент выбравшихся на улицы к гильдиям
и вовсе не принадлежал. Первая жажда крови прошла, для появления
второй надо было набраться посильнее, поэтому на людей в отличной
от мастеровых одежде, если, конечно, она не бросалась в глаза своим
богатством, пока не обращали внимания.
Какой‑то конопатый парень со смехом
протянул мне пивную кружку, до краев полную красного вина.
– За свободу! И смерть глупых
ландратов! Выпей из бургомистрских запасов, друг! Эта мразь
теперь‑то возражать не станет! Притих, падла! – Он кивком
указал на столб, где болтался труп в богатых одеждах. – Еще бы
вице‑примара отловить, и Господь будет благоволить к нам!
Я оставил при себе комментарий, что
бог вряд ли будет рад тем убийствам, что они учинили, и взял вино.
С кружкой пересек площадь, провожаемый насмешливым взглядом Пугала.
Только оно из всех присутствующих понимало, насколько сильно я
сейчас ненавижу этих опьяневших от крови людей.
Ненавижу и ничего не могу
сделать.
– Вот теперь‑то мы
заживем! – крикнул какой‑то лысый детина, тиская хохочущую
девицу. – Свобода без всяких ландратских ублюдков! Теперь мы
решаем, что делать и за что платить, братцы!
– Придурки, – холодно
произнес Проповедник, внезапно оказавшийся рядом. – Надо же
быть такими идиотами! Когда они поймут, Людвиг?
Когда протрезвеют. И насытятся
минутной властью, кровью и добром соседей. Только будет немного
поздно. Потому что герцог Удальна не позволит, чтобы голытьба
решала в его стране, кому жить, а кому умереть. Большинство из тех,
кто сейчас мечтает о райской жизни и новом мире, – уже
покойники. Об этом знаю я, знает Пугало и даже Проповедник. Не
подозревают лишь устроившие анархию.