Я поднял голову, посмотрел на
огромное чудовище, висящее над летным полем. Меньше чем через час,
заправившись новыми капсулами с моторией, водой и прочим, «Барнс
Уоллес» покинет город и полетит дальше, в жаркий далекий
Чой‑Шхо.
Большую часть здания пограничной
службы занимал огромный зал, стены которого украшали цветные
плакаты. На четырех из них были нарисованы портреты людей с
платками яркого лимонного вкуса, повязанными на шее. Я скользнул
взглядом по надписям. «Террорист», «революционер», «бандит»,
«разыскивается жандармами», «особо опасен», «полагается награда»,
«сообщить о местонахождении» и так далее и тому подобное.
Как видно, это были те, кто не
согласен с правлением нынешнего дукса, уничтожившего прежнюю
правящую династию. Несмотря на богатство Риерты, в городе
властвовало неравенство. То, что после переворота было принято
многими с благосклонностью – Риерта не отдала технологии, а
значит, будут деньги и рабочие места, – теперь казалось
ошибочным. Рост мотории из года в год вызывал страх, а с ним
начиналось недовольство властью. Многие семьи в фабричных районах
потеряли кого‑нибудь из‑за этой дряни. И живущих тут пугало то, что
находилось за Железным мостом, в кварталах Старой Академии и что
порой вырывалось наружу, вопреки всем ухищрениям карантинных
зон.
Но элита, гребущая
цинтуры[16] от производства мотории, плевать хотела на
обостряющиеся проблемы, подавляла бунты, топила заговорщиков,
уничтожала конкурентов и правила суровой рукой уже одиннадцать лет,
погружая огромный город в пучину ненависти, злобы, подозрений и
затаившегося до поры до времени хаоса гражданской войны.
Портрет господина в пенсне, похожего
на учителя сельской школы, был зачеркнут красным крестом, и рядом
от руки оставлена надпись «Пойман».
Тут же висело еще одно
изображение – шейный платок у этого человека был повязан на
лицо, оставались видны лишь светло‑карие глаза, дерзко смотрящие на
зрителя из‑под низко надвинутой шляпы‑котелка. Надпись гласила:
«Хлест – награда пять тысяч цинтур». Наверное, этот Хлест,
которого никто не знал в лицо, жутко насолил властям, раз за него
давали состояние в десять тысяч фунтов.
Я с иронией подумал, что пора мне
переквалифицироваться в охотника за головами. Работа, кажется,
гораздо более прибыльная, чем поиск похищенных младенцев, девиц и
приборов для превращения мотории в амброзию.