– И почему же она должна
достаться именно вам?
– Хотя бы потому, что невинность
стоит дорого. – Я положил на стол толстую пачку
банкнот.
Цинтуры ее не впечатлили.
– Вы иностранец.
– Из Королевства.
– А еще вы похожи на убийцу. Вы
убийца, господин?
– Время от
времени, – пришлось признаться мне. – Думаю,
про многих мужчин моего поколения так можно сказать.
Алавитка молчала с минуту, затем
посмотрела на далекие темные окна, видно приняв решение, взяла
деньги, собрала пустую посуду и, ничего не говоря, ушла. Вернулась
назад на этот раз очень быстро, неся в руках массивный поднос из
серебра. Поставила на стол передо мной, никак не комментируя.
Я положил на него извлеченный из
кобуры «Стук» и складной нож.
– Это все?
– Да.
– Прямо. Вас встретят.
На противоположной стороне двора меня
ждали двое. Толстяк, похожий на грушу, щеголял в меховой
распахнутой безрукавке, наброшенной на голый торс. Он был моего
роста и казался оплывшим снеговиком, но, думаю, этот парень
достаточно силен, чтобы побороться с медведем. Его
друг – носатый бородач в смешной шапочке с помпоном,
держал короткий дробовик с обрезанными стволами, глядя на меня с
нескрываемым любопытством.
Толстяк лениво пошевелил пальцем, и я
понял, что он просит меня поднять руки. Быстрый и тщательный обыск
убедил его, что я не вооружен, и мягкая лапища несильно подтолкнула
меня в спину, заставляя идти первым.
По пути он несколько раз очень легко
касался моего плеча, заставляя поворачивать в нужном направлении.
Наконец мы оказались на кухне.
Огонь гудел в двух больших печах,
окна открыть никто не удосужился, и было настолько жарко, что я
мгновенно взмок. Готовилась еда, в котлах и кастрюлях булькало,
какой‑то тип в расшитой бирюзовыми нитками алавитской рубахе жарил
лук на чугунной сковородке, пахло бараниной, сладким перцем и
терпким медом.
В дальнем углу сидела необъятная
туша, в которой тяжело было узнать человека. Настоящий гигант,
состоящий из складок жира, столь непохожий на человека, что на
несколько мгновений я решил, будто хозяева завели себе ручного
контаги. Но нет. К чудовищам, рожденным от мотории, он не имел
никакого отношения. Просто кто‑то всю жизнь был очень неуемен в
жратве.
Он расположился на маленьком
табурете, непонятно каким образом выдерживающим столь колоссальный
вес, и вязал из ярко‑розовой шерсти… кажется, это был шарф. Хотя
сильнее всего получающаяся вещь напоминала палатку. Большому
человеку большая одежда.