Жаривший лук убрал сковороду с огня и
повернулся к нам. Уже немолодой и невысокий алавит носил на
крючковатом носу пенсне, а его редкая и жидкая борода напоминала
козлиную. Лицо не слишком приятное, «тертое» жизнью, человека
способного на решительные поступки и повидавшего много смертей.
Он бросил на меня безразличный
взгляд, вытирая руки полотенцем, взял половник, зачерпнул из
кастрюли мясного бульона, налил в высокую светло‑синюю миску.
Поставил передо мной, положил тут же ложку:
– Хочу узнать твое мнение. Эти
могут только нахваливать.
Всегда готов высказать свое
экспертное суждение по поводу чужой стряпни, особенно когда мой
вкус пока еще при мне.
– Не хватает соли.
Он кивнул, словно бы и не сомневался
в том, что я скажу, отправился досаливать бульон.
– Знаешь, что меня всегда
злит?
– Когда ты торгуешь щекотливой
информацией, но не имеешь никакого представления, кто к тебе
пришел? – предположил я.
– Даже не понимаю, о чем ты,
иностранец. Моя семья три поколения живет в Риерте и торгует
лампами, а не информацией. Мы мирные люди и сейчас, как и все
граждане, готовимся к Празднику Звезд. А злят меня чужаки перед
праздниками, которые пользуются нашим гостеприимством. Традиции
моего народа не позволяют вышвырнуть тебя за дверь, если ты не
нарушаешь правил.
– Хочешь, чтобы я ушел?
– Очень обяжешь.
– И даже не поинтересуешься,
откуда я знаю о твоем магазине и невинности?
Его колебание можно было и не
заметить, таким скоротечным оно оказалось.
– Невинность… Она устарела уже
лет десять как. Откуда ты выкопал такую древность, иностранец?
– Мой друг как‑то обмолвился,
что за интересными секретами надо идти в магазин ламп и назвать
этот пароль.
– Имя у друга есть?
– Арви. И ты ему должен.
Он едко фыркнул, выражая всю гамму
своих отрицательных чувств ко мне, к Арви, к моим словам и
желаниям.
– Я выплачу долг на той стороне
солнца, иностранец! И должен я ему, но не тебе, а так как он
завершил свой путь в петле… – Алавит развел руками,
показывая, что теперь с него и взятки гладки.
– Долг может потребовать семья.
И он священен. Ведь так по вашим законам?
Я начал его порядком раздражать
знанием алавитских правил. Но ему пришлось признать с большой
неохотой, что я прав:
– Так. Но ты не риертец и не его
родственник. Или наберешься наглости назваться троюродным
кузеном?