Во‑первых, зачем, когда есть демоны?
Это гораздо быстрее и удобнее. Конечно, сперва находились умники,
которые внедряли существ из иного мира в парусники, но ничего
хорошего из этого не получилось. Демон блокируется Печатями, и
когда его пробуждали, ослабляя магические замки, он несся вперед с
такой скоростью, что у шхун и бригантин рвались паруса и ломались
мачты, они отрывались от воды и чаще всего разбивались. Во‑вторых,
теперь тихоходные морские корабли использовать себе дороже – в
отличие от бронированных летающих крепостей они все еще делаются из
дерева и любое звено стреколетов разнесет их в щепки.
Но, как видно, в этих землях кто‑то
еще использует парусники, перевозя грузы на близкие расстояния.
Стреколеты продолжали прибывать,
демоны в их брюхах злобно ревели, так что я мог посочувствовать
тем, кто обосновался рядом с посадочной полосой.
Внутри ящика мрачно молчали, лишь
несколько раз, пока я шел портовыми улицами, оттуда раздавалась
тихая возня. В маленьком дворе, где женщина снимала с веревок
высохшее белье, я достал из ножен клинок и выломал две верхние
доски:
– Выбирайся, приятель. Дай я
хоть посмотрю на того, кто стоит целую серебряную монету.
Внутри что‑то зашевелилось,
помедлило, а затем выползло на свет.
Подобных этому существ я не видел –
чуть крупнее большого апельсина, все покрытое нежно‑персиковой
шерстью. Три толстые, словно сосиски, лапы заканчивались зловещими,
изогнутыми черными когтями. Под пушистой шерстью угадывались глаза,
пасть, розоватый кошачий нос и, кажется, уши, хотя я не мог бы за
это поручиться.
Его бока (хотя на таком круглом теле
было сложно определить, где заканчивается голова и начинаются эти
самые «бока») тяжело вздымались, и почти минуту мы смотрели друг на
друга не отрываясь.
Я решился сделать первый шаг и сказал
существу:
– Привет.
Протянул к нему руку, и пальцы мои
уцелели лишь потому, что мое проворство не уступало его скорости.
Оно подскочило, клацнуло пастью со щучьими зубами, промахнулось,
рыча, отпрыгнуло в сторону, персиковой молнией пронеслось к дому, в
мгновение ока забралось на крышу, завопило, заухало и исчезло с
глаз.
– Вот и вся
благодарность, – проворчал я, вставая с колен. – Надеюсь,
что тебя больше никто не вздумает топить, приятель. А с таким
недружелюбным характером, как твой, это вполне возможно.