Темно‑синие трассеры взорвали
спокойную водную гладь высокими белыми фонтанами и разорвали
стреколет, созданный лучшими мастерами моего народа. Горящие
обломки рухнули в воду и камыши, перепугав окрестных водяных.
Я вышел из пикирования у самой земли,
заложив резкий вираж с набором высоты, пролетел над верхушками
деревьев. Уцелевший противник, который еще несколько секунд назад
был ведущим в теперь разбитой паре, успел среагировать и атаковал
меня. Справа от крыла пронеслась пристрелочная очередь, и вокруг
моего стреколета вспыхнули магические чары отражающего щита,
поглощая попадание.
На следующем вираже – резком и с
сильным креном – я смог сбросить преследователя с хвоста. Мы
разлетелись, а затем, развернувшись над безучастным лесом, стали
стремительно сближаться. Я открыл огонь на секунду раньше,
расстреливая последние клинья. Мой стреколет сильно тряхнуло, когда
я увернулся от смерти, но противнику повезло гораздо меньше.
Над его «Серебряным источником»
всколыхнулось белое пламя, защитный купол лопнул от прямого
попадания, и нос стреколета вспыхнул. Накренившись и оставляя за
собой дымный черный хвост, «Источник» по пологой дуге начал
снижаться к земле, рыская из стороны в сторону.
Было видно, что летун еще жив и
пытается справиться с теряющей управление машиной. Я несколько
секунд держал его в перекрестье прицела и убрал палец с
гашетки.
Не хочу добивать того, с кем когда‑то
дружил.
Стреколет скрылся за стеной деревьев,
и теперь его местоположение указывал лишь густой дым. Я снизился,
прошел над этим местом, увидел большую поляну, завалившийся на бок
серебристый корпус, широкую межу вспаханной им земли.
Мне не следовало задерживаться, но
иначе я просто не мог. Совершив посадку неподалеку, отстегнул
ремни, взял прикрепленный к спинке кресла клинок, схватился за
поручень, легко спрыгнул в высокую траву.
Маленькая бабочка‑лимонница с
полупрозрачными крылышками аккуратно присела на край сломанного
хвостового оперения поверженного «Источника», перепутав его с одним
из цветков, на которых собирали ароматный нектар ее подружки.
Однако стоило мне подойти поближе, и она, встревоженная,
вспорхнула. Я проводил ее немного завистливым взглядом – хорошо,
когда можешь беззаботно летать от цветка к цветку и радоваться
жизни.
Судя по повреждениям стреколета, в
кабине меня не ждало ничего хорошего. Ее стеклянный колпак был
разбит, в тонкой золотистой раме осталось всего лишь несколько
острых осколков. На них алели брызги крови. Когда я заглянул
внутрь, то увидел, что ею заляпаны все стенки и пол. Летный
комбинезон прижатого ремнями к креслу эльфа превратился в
окровавленную тряпку, в груди зияла дыра, но мой бывший боевой
товарищ, вопреки всему, до сих пор был жив. Когда я склонился над
ним, он открыл глаза и попытался улыбнуться: