– Чтобы спустить абордаж, ему
придется оставаться на той же высоте, что и сейчас. Из‑за
конструкции «Бобового зернышка» команде неудобно переходить с судна
на судно, если мы идем бок о бок, так?
– Верно.
– Если сконцентрировать огонь
двух «молний» и пчеломета в одной точке, например на руле, то можно
постараться пробить его защиту и повредить управление.
– Только повредить, но не
уничтожить, – подтвердила Джулия. – Что нам это даст?
– Время. Полчаса, может, минут
пятьдесят. Им станет сложно управлять шлюпом, а уж прицелиться для
точной стрельбы, когда все время бросает то в одну сторону, то в
другую…
– Это может сработать, –
поддержал меня Глауфор.
– Мигуэль! Сигнализируй им, что
мы сдаемся, если нам обещают жизнь! – приняла решение
Джулия. – Надеюсь, Лас, мы поступаем верно.
– Глауфорхефнихшниц, приготовь
самую большую из своих иголок. Демон должен сразу же дать нам
максимальную скорость. Стартовать придется очень резво, –
сказал я.
– Руи! Отойди от
«молнии»! – напомнила капитан. – Мы сдаемся, разве не
понял?! Еще не время! Мигуэль, тебя это тоже касается! И запри
Трехлапого, не ровен час, наступим.
Трехлапый от запирания отказался
довольно красноречивым клацаньем челюстей и кометой унесся на бак,
подальше от наших поползновений на его свободу.
Мы стали замедляться, шли на
минимальной скорости, можно сказать, что ползли по небу, едва не
падая, и шлюп с каждой минутой вырастал в размерах. Заостренный,
плохо окрашенный киль прошел над нами, и густая тень чужого корабля
накрыла «Бобовое зернышко», словно крылья огромной хищной птицы.
Экипаж разбойников потрясал мушкетами, махал абордажными саблями и
мечами, сквернословил и улюлюкал. Они считали, что мы уже в их
власти и не будем сопротивляться. Несколько человек, выбравшись на
опустившееся штурмовое крыло[1], целились в нас из ружей.
– Стоит волноваться на их
счет? – спросил я у Джулии.
– Пули не пройдут, я не сняла
защитный барьер, просто пригасила видимый купол. Штурман, ты
готов?
Карлик кивнул:
– Как только дадите команду.
– Эй! На корыте! Готовьтесь к
приему! – рыкнули сверху, и к нам со штурмовых крыльев упало
почти три десятка веревок.
По ним, точно пауки, стали спускаться
пираты, подбадриваемые криками оставшихся на палубе товарищей.
Когда они почти слезли, я громогласно гаркнул: