– Да. Это была большая трагедия
для Черепашьего. Многие ловцы удачи их любили, – кивнула
Джулия. – А Север после возвращения очень изменился. Покинул
остров, и пару лет его корабль пропадал где‑то в северных землях.
Да и сейчас не балует окружающих своим обществом.
– Ну, положим, гномы по Ву не
плакали, – не согласился карлик. – Их община давно точила
на него зуб. Орк никогда не церемонился с этими ненормальными
бахвалистыми бородачами!
– Не любишь гномов? –
спросил я.
– А кто их любит? Как и вас,
светлых эльфов, – никто. Потому что вы друг друга стоите.
Впрочем, как и орки. Ну и кобольды с лепреконами, пожалуй. Если не
брать в расчет хаффлингов, огров и людей, конечно.
Я расхохотался:
– Да ты расист!
– Я тертый жизнью карлик, горбу
которого доставалось от тех, и других, и третьих. Но гномы из всех
самые большие паскуды. Тебе ли, эльф, об этом не знать! Сколько вы
там с ними враждуете? Лет семьсот? Больше, чем с орками, в два
раза. Почти сотня войн и тысячи трупов с обеих сторон. У вас и
сейчас война.
– Ты неправ. У нас
перемирие.
– Гномы частенько забывают о
подобных мелочах, как ты помнишь. Сколько раз они хватались за
пистолеты и топоры, когда видели твою рожу?
– Ни разу. Они, не буду спорить,
неприятные личности, но обычно не лезут в драку без причины.
– Конечно, не лезут. –
Джулия стояла позади меня, выбивая трубку. – Гномы ведь убили
одного из ваших соотечественников в Лазаворе без всякой причины? И
вы в ответ устроили большой шум в Вестхайме.
– Они убили темного брата, и
ночные эльфы совершили рейд на их территорию. Успели уничтожить
десяток линкоров и три ударные эскадры, прежде чем бородачи
догадались извиниться и выплатить откупные. Мы с гномами все решили
гораздо раньше, Джулия. И теперь, если нет официальной войны, никто
никого не трогает. Чтобы не началась официальная война. Очень
удобно.
Капитан лишь с улыбкой покачала
головой.
Мы летели следом за «Громом», пока
внизу не появилась цепочка островов, укутанных яркой зеленью, с
ослепительно‑белыми ободками песка и бирюзовым прибрежным океаном.
Сквозь него проглядывали тени коралловых рифов, возле которых
бесновались самые свирепые волны.
Трехлапый, чувствуя скорую
возможность погулять по земле, носился по ботику в таком сильном
возбуждении, что даже пропустил обед. Он встревоженно икал и
поглядывал вниз, на проплывающие острова и островки, гадая, какой
же из них наш. Но те появлялись и исчезали – Павлинья гряда была
огромна и растянулась в длину через часть Громкого океана почти на
девятьсот миль.