Как только «Чаровница» поравнялась с
«Месяцем», он упал вниз, крутанув «бочку», а после, когда я рухнул
за ним, пытаясь скорректировать курсы, резко погасил скорость, едва
не уйдя в плоский штопор.
Я чуть было не пролетел мимо, но
разгадал его маневр, и мы оба вновь начали набирать высоту,
закладывая петли на радость зевакам. Разумеется, он пошел на
солнце, стараясь ослепить меня, так как ни шлемофона, ни очков мне
никто не дал. И это удалось. Я на несколько мгновений потерял
«Месяц» из виду, ушел выше, повернул и лишь тогда заметил его ниже
себя ярдов на триста, летящим параллельно берегу.
Хавьес, похоже, тоже не мог меня
найти, я видел, как крутится его голова, так что воспользовался
этой заминкой и оказался в сотне ярдов за ним. Поймав стреколет в
прицел, я сказал:
– Пиф‑паф!
Начался форменный аттракцион на
зависть всем гномьим каруселям. Человек пытался сбросить меня, а я
– удержаться. Этот Хавьес действительно был хорош и превосходно
чувствовал небо. За двадцать секунд он выполнил весь максимум чудес
для любого боевого летуна, уводя меня на перегрузки[3] так,
что темнело в глазах, но каждый раз я говорил:
– Пиф‑паф!
Было жаль, что он меня не слышит, это
бы его порядком разозлило.
Его «Месяц» ушел в затяжное
пикирование, выровнялся возле самой воды, но утащить меня на дно у
него не вышло.
Стрелки на часах загорелись красным.
Минута закончилась, я выиграл, и выпивку придется оплачивать не
мне. Поравнявшись с Хавьесом, несколько секунд я двигался
параллельно с его стреколетом. Затем он резко ушел вверх,
показывая, что моя компания ему не нравится. Что же. В друзья к
нему я точно набиваться не буду.
Я отвернул к посадочной полосе,
снизил скорость, выравнивая стреколет, мельком глянув на магический
шар, корректируя высоту. Впереди, на берегу, меня встречала толпа
зрителей. Внезапно мелкие фигурки начали разбегаться в разные
стороны, я резко обернулся и увидел, что «Месяц» как раз заходит
мне в хвост.
Я рванул жезл влево, и «Чаровница»
проворно ушла с курса, избежав целого роя огнепчел.
Надо было пошевеливаться, так как
стало понятно, что сесть спокойно мне никто не даст. И вот тут
пришлось воспользоваться преимуществами старенькой «Чаровницы» – ее
проворством и верткостью.
Я уходил над водой, бросаясь то
влево, то вправо, избегая стегающих очередей, от которых закипал
океан. Хавьес, как видно, потерял от ярости последние мозги,
поэтому лупил в «молоко», не особо целясь, и как только мы
пролетели над землей – пальмам и ближайшим домам крепко
досталось.