[4] Зимняя стужа –
одна из болезней, появившихся после Катаклизма. Обычно возникает в
самые суровые морозы, в диких краях, уничтожая целые деревни.
Они приходят с туманом
и снегом. В дни, когда их не ждешь, с кровью
и за кровью для тех, кто дремлет
в горах.
Древняя легенда герцогства
Тараш
Ей снилась залитая светом долина
с высокой, шелковистой, ярко‑зеленой сочной травой. Такой
высокой, что она видела лишь небо да ослепительно‑белый диск
солнца.
Где‑то далеко монотонно
и умиротворяюще журчала вода. Должно быть, там протекал
прыгающий по перекатам ручей. В воздухе гудели шмели,
и нет‑нет перед глазами пролетали ярко‑голубые бабочки,
крылышки которых сверкали металлическим блеском.
Она не знала, как сюда
попала. И ей было все равно. Лежала на спине,
лишенная рук и ног, и больше всего на свете хотела
есть. Голод ножом резал пустой желудок, боль в нем нарастала,
а затем перепрыгнула на позвоночник, заставив вскрикнуть.
Тонко, жалобно и совершенно беззвучно – у девушки
не было ни ушей, ни рта, и ее вопль никто
не услышал.
Боль между тем выкручивала позвонки,
выдирала их один за другим, а после дробила в мелкое крошево. Она
потянулась через огонь, собиравшийся в ее животе, словно талая
вода, заставляя слепо шарить где‑то там, пытаясь найти
хоть какое‑то подходящее тело. Все дальше и дальше.
За ручей, высокую траву, гладкие мшистые камни и низкие
деревья, нависающие над ручьем.
Внезапно она коснулась снега.
Холодного, колючего, острого, точно прибрежные камни. Сверху он
казался пушистым, но стоило зарыться чуть глубже, и наст,
припорошенный недавней метелью, был твердым, точно алмаз.
Тело, которое она нашла, лежало
и тут и там. Оно оказалось многочисленно, могло
двигаться, а значит, найти ей еду. У него было множество
глаз, и девушка смотрела ими на угольные столбы
заснеженных деревьев, на молочные холмы, на сыплющиеся
с неба снежинки.
Наконец‑то можно было избавиться
от оков неподвижности и нестись вперед множеством себя.
Насладиться свободой. Жизнью.
И так продолжалось до тех
пор, пока она не догадалась посмотреть на себя
со стороны. На седовласые загривки, на оскаленные
пасти, на глаза – матовые, отталкивающие, мертвые.
И в этот самый миг, ужаснувшись содеянным, указывающая
потеряла контроль над своими телами.
На лицо упало нечто затхлое,
закрывшее глаза. Теперь кто‑то другой бежал вместо нее, несся
вперед, выискивая уже не еду, а добычу. Она боролась
с ним так долго, что почти лишилась всех сил. Этот некто
был яростен, зол и голоден.