– Горы на востоке, –
ответил мечник, махнув рукой куда‑то за ели. –
Все это время мы идем вдоль тракта. Просто получается
в четыре раза медленнее. Прости за неудобство.
– Это куда лучше,
чем отдать свою кровь в жертву богам, которых даже
не существует.
Мильвио понимающе рассмеялся.
– Если устанешь, скажи.
– Сделаем привал?
– Не думаю. Скоро ночь.
Остановившись, мы замерзнем. Я просто понесу тебя.
Наверное, на ее лице отразился
ужас оттого, что ему придется тратить такое количество сил,
когда вокруг снег, то и дело обхватывающий их ноги,
поэтому треттинец сказал:
– Ты маленькая
и легкая. Носил я в своей жизни вещи куда тяжелее.
– Думаю,
это не потребуется. Просто продолжим идти.
– В тебе есть сталь, Шерон
из Нимада. Это достойно уважения. Впрочем,
от указывающей я не ожидал ничего иного.
Она подумала о том,
что надеется быть не слишком большой обузой
для него, так как понимала – без нее
Мильвио шел бы гораздо быстрее.
– Где твой алый
плащ? – неожиданно спросил спутник.
– Когда мы оказались
на материке, Лавиани посоветовала от него избавиться.
Как и от браслета с ожерельем. Люди здесь
не слишком рады видеть таких, как я.
– Меня это правило
не касается.
– Ты один из немногих.
Так что я закопала вещи в Прибрежном.
– Разумная
предосторожность, – одобрил мечник и повернул голову
направо, а затем быстро приложил палец к губам.
Она посмотрела в ту же
сторону и увидела двоих мужчин. Один при оружии,
без шапки. По седине в волосах она узнала воина
с постоялого двора. Другой, бородатый дагеварец,
с пурпурным от бега лицом, пытался не отстать,
но было видно, что он на последнем дыхании.
Решение к Шерон пришло
сразу же.
– Мильвио, лучше, чтобы
в бою лишний меч был с нами.
Треттинец окликнул бегущих.
Седовласый остановился, его рука тут же схватилась
за тарашийскую саблю[1]. Поняв, что перед ним
не враги, мужчина, сменив направление, припустил в их
сторону. Дагеварец же остановился, уперев руки в колени,
и пытался отдышаться.
– Сколько их? –
спросил Мильвио у старого воина.
– Четверо. В минуте
от нас.
– От вашего друга будет
толк, сиор? – Бастард покинул ножны.
– Он мне
не друг. – Седовласый вытер рукавом скудную бороду,
в которой висели льдинки. – Вряд ли купец способен
драться.
Дагеварец преодолел последние ярды,
упал в снег, сбросив с плеча увесистый мешок, и его
огромное брюхо тяжело вздымалось.