– Это обессмертит нас!
Неужели ты не хочешь, чтобы о нас помнили
в веках?!
– Хочу! Но не такой
ценой! Тебе мало того, что ты имеешь? Ты мечтаешь слишком
о многом!
– Я делаю это
для людей! – Старший брат остановился.
– Нет, ты хочешь сделать
это ради собственного тщеславия! Люди никогда не поймут
и не простят тебя, если узнают правду.
– Люди слабы
и беспомощны.
– О нет!
Они достаточно сильны для того, чтобы принять знание.
Себастьяну мучительно захотелось
отступить обратно в полумрак комнаты. Но предчувствие того, что
этот разговор может закончиться бедой, удержало его на месте.
Хронист вытер ладонью вспотевший лоб. Тихая иштакская ночь стала
отчего‑то слишком душной…
Часть I
Reprise[1]
Глава 1
Si putas in proelio ictus a tergo
solam esse vincendi rationem, eo utere.[2]
Ioannus Tecius. Artifex ferro
pugnand
– А, валаи! –
выругался Вето, когда его лошадь в очередной раз
поскользнулась, присела на задние ноги – и он едва
не загремел с седла в особенно глубокую
и мерзкую лужу. – Искуситель бы побрал эту клятую
погоду, сеньор! И эту поганую клячу!
– Эта «кляча»,
мой дражайший лентяй, лучших нельпьских кровей, – хмыкнул
тот, кого Вето назвал сеньором.
– Простите мою дерзость, сеньор,
но что‑то это не очень заметно! Она упряма,
как мул! – На заросшей щетиной физиономии
промелькнуло истинное огорчение. – Как только мы вернемся
в Эскарину, сдам ее мяснику!
– Между прочим, она стоит
сорок пять этудо. – Кажется, желание слуги избавиться
от столь хорошей лошади очень позабавило его спутника.
– Да? – Вето, явно
не ожидавший такого поворота дел, нахмурился
и с сомнением почесал огромный нос. –
Ну и пусть!
– Дело твое. – Фернан едва
заметно пожал плечами. – Можешь продать ее мяснику
или подарить, можешь проиграть в кости. Я возражать
не буду.
– Спасибо, сеньор! –
Кажется, Вето был крайне удивлен такой покладистостью своего
господина.
– Но учти. Впредь ты будешь
ходить пешком, а сорок пять этудо я удержу из твоего
жалованья, – все таким же безразличным тоном продолжил
Фернан.
Услышав последнюю фразу, Вето
погрустнел, вновь почесал нос и задумался. Несколько минут
прошли в молчании. Наконец слуга соизволил сделать выводы:
– Сеньор…
– Да? – Фернан отвлекся
от своих мыслей и посмотрел на прохиндея.
– Я тут подумал
и решил, что такая замечательная животина – слишком
жирно для мясника. Валаи! Бедняжка не виновата,
что дорога скользкая! Это все распроклятый дождь! Именно
из‑за него такая грязь! Я решил не продавать ее.
Вот!