– Удачи тебе, сынок! Ты ж его покрасивше как уделай! – просвистел капитану в напутствие щербатый Лесович.
– Как сидоров козёл игнатов огород! – подтвердил мельник. – Токмо Лукьянку мне не попорти!
– Мишу… Мишу не порти!.. Спасителя мово-о-о!!! – обливаясь слезами, ревел проснувшийся Демьян и, исполненный горести, тыкался носом в полушубок жреца.
Тихой эта охота так и не вышла. Следом за шестерыми ловцами, держась на почтительном расстоянии, кралась, растянувшись шеренгой, вся трёхсотенная толпа. Откуда-то из её середины до Вилля долетали протяжные мольбы вдовца «не трогать Мишу», а уже на подходе к пивоварне он услышал за спиной сбивчивое дыхание Берты. Эльф решительно обернулся и, разворачивая девушку к себе спиной, кивнул на встревоженную Бриенну:
– Шла бы ты к матери. Помочь – не поможешь, а только помешаешь…
– А тебя не покусают?
– Да кому он нужен? – хохотнул Берен. – Мне да Симке, тебе вот – пошибче нас обоих… А медведи медведиц любят.
Берта икнула и, прижав ладони к загоревшимся ушам, метнулась под мамино крыло подальше от охальника градоправителя. Предатель Эртан по-орочьи басовито заржал и хлопнул Вилля по спине:
– Давай, моррда пррестижная, что там?
Эльф осторожно высунул голову из-за угла.
А там – настенная роспись, достойная императорской уборной. На стройной красавице-сосне висели, аки две большие шишки, знахарка и Лукьяна. Барышни забрались по лысому стволу почти на пятисаженную высоту, причём, как это удалось проделать пышнотелой Лушке, эльф откровенно не понимал. В сугробе у корней, обняв дерево лапой, дремал караульный медведь.
Вилль протяжно свистнул. Зверь даже не пошевелился, зато узницы вытаращились на капитана. Лицо Лушки моментально расплылось, как блин по умасленой сковороде, но в алессиных глазах светилась настороженность.
– Кошка на дереве, – хмыкнул парень, не подозревая, насколько он близок к истине, и обернулся к остальным. – Пойду проверю, чего-то он не шевелится. Сдох, что ль?
Эртан, покрепче перехватив неизменный топор, след в след отправился за приятелем. Только с виду орки кажутся неповоротливыми, а на деле движутся почти так же легко и бесшумно, как эльфы. Исходившие от зверя характерные миазмы нелюди почуяли ещё на полпути, причём смердело отнюдь не медвежьим духом. Вилль недоумённо почесал затылок и тронул животное мыском сапога.