— Так вот, Макс, ты говоришь, что ничего не помнишь из
своего прошлого. Возможно, это и так, но твое тело помнит гораздо
больше головы. Во всяком случае, то, что забито у тебя на уровень
безусловных рефлексов, выполняется абсолютно автоматически. —
Доктор приподнимается со своего места и подходит ко мне. —
Ну-ка привстань.
Приподнимаюсь, и он повторяет все те же процедуры: меряет пульс,
приподнимает веко и рассматривает глаза, заставляет открыть рот и
разглядывает зубы.
— А ты в форме, мой мальчик. Видно, что подобные упражнения
для тебя не в новинку и не в тягость.
Он возвращается к столу и опускается на свое место.
— Ну что ж, подытожим увиденное. Сколько тебе лет?
— Не помню, герр оберарцт.
— Прикинем. Больше двадцати — это совершенно однозначно. И
даже больше двадцати пяти. Зубы в хорошем состоянии, стало быть,
возможность ухода за ними имелась. Твоя строевая подготовка… Хм…
Тут есть над чем призадуматься. То, что ты опытный солдат, —
несомненно. Все движения выверены до автоматизма, и голова в них
практически не участвует. Тело само помнит все, что должно знать. А
это, уж поверь мне, не за один год получается. Локти прижимаешь к
телу — вот это что-то новое. Обычную пехоту так не учат. И оружие к
осмотру предъявляют совсем другим способом.
Он на некоторое время задумывается и делает какую-то пометку в
своих бумагах.
— Опять же стрельба… Что-то похожее есть, но это не
стандартная подготовка обычного солдата. Нет… Школа, несомненно,
наша, но только чья?
Он задумчиво постукивает карандашом по столу.
— Встать! Смирно! Имя?! — резко выстреливает
Киршбеер.
Как подброшенный пружиной, вскакиваю с места и вытягиваюсь.
Ладони прижаты к бедрам, ступни вместе — стандартная строевая
стойка.
— Макс Крас…
— Имя!
— Красовски, герр оберарцт!
— Звание!
На этот раз я беспомощно молчу.
— Часть!
— Пехотный батальон… Не помню, герр оберарцт.
— Так… Садись. Красовски, Красовски… И говор у тебя
баварский. Хм. Ладно, посоветуемся мы и на эту тему. Я пропишу тебе
лекарство, будешь принимать его в течение недели. А пока
свободен.
Закрыв за собой дверь, выхожу в коридор и только сейчас замечаю,
что по моему лбу скатываются крупные капли пота. Ничего ж себе, вот
это встряску закатил мне доктор.
* * *
— Видите ли, Борхес, то, что я увидел у этого парня с
потерянной памятью, однозначно указывает, что это старый и опытный
солдат. На его теле есть отметины от ранений, причем достаточно
старые, не менее двух-трех лет назад.