И
однажды, возвращаясь с поля, я увидел его сидящим на пороге
родительского дома.
В
его слегка раскосых глазах светилась глубина знаний, но от него
самого смердело похлеще, чем от выгребной ямы.
—
Приветствую, юноша, — весёлым голосом сказал он, заметив меня. — Ты
выглядишь любопытным. Хочешь зайти на чашку чая?
—
Старик, это дом моих родителей, — устало бросил тогда я. — Не
перепутал ничего?
—
Хо-хо, — рассмеялся он. — Да, я знаю, куда пришёл. Ну, это… Я в
общем поговорил с твоими родителями, и теперь ты будешь работать на
меня. Заплатил им немного за это.
Я
тогда был ошеломлён.
Родители отдали меня в «аренду» непонятному
вонючему старику за небольшую сумму денег? Я посмотрел на него,
пытаясь понять, шутит ли он, но по его виду было ясно, что это
правда. Моё сердце забилось быстрее. Я поспешил домой, где
произошла первая настоящая ссора с родителями. Они без зазрений
совести подтвердили слова старика и сообщили, что фактически
продали меня ему на два месяца в служение. Разговор шёл даже не о
моём заработке на моём труде и становлении самостоятельной
личностью, а о банальной продаже меня в рабство.
С
этого момента я окончательно перестал считать их своими
родственниками и нехотя согласился работать на странного деда,
зная, что там мне хотя бы предоставят комнату и, возможно,
получится обратить эту поганую ситуацию в свою пользу.
Его
дом был скромным и немного запущенным, что
неудивительно.
Мы
в тот день сели на крыльце, и он заплетающимся языком начал
рассказывать истории о далёких землях и великих приключениях. Так
началась наша странная дружба, если это можно было так назвать. В
обмен на еду, кров и помощь по хозяйству он делился со мной своими
мудростями и знаниями. На первый взгляд, его советы казались
нелепыми, но на практике они приносили неожиданные результаты. И со
временем я начал доверять его словам, не имея альтернативы. Он учил
меня многому, но действительно полезные знания он раскрывал
неохотно и зачастую повторялся по сто раз, но даже так это было уже
хоть что-то. Всё это казалось до безумия странным, но я впитывал
его слова как губка.
Моя
жизнь у мудреца, который принципиально не раскрывал своего имени,
была полегче, чем у бывших родителей: мне не приходилось работать в
полях, а лишь заниматься домашним хозяйством и бытовыми вопросами,
хоть и со своей спецификой. Мудрец в основном безостановочно пил,
курил какую-то вонючую траву и просто морально разлагался днями
напролёт, отчего в некогда заброшенном доме постоянно воняло и было
грязно, несмотря на мои усилия по уборке. Но я терпел это ради
знаний и навыков, которые он мне передавал в пьяном
угаре.