– Почему же? У них
на этаже своя мыльня. Вам же могу предложить нижние купальни. Я отведу вас туда
после завтрака.
В дверь постучали.
Дант взял у слуги поднос, коротко с ним переговорил и вернулся к столу, возле
которого я в нетерпении гарцевала. Есть хотелось неимоверно.
Разложив тарелки и
отодвинув стул, юноша жестом пригласил занять его.
– Мне бы еще
переодеться, – я оттопырила ворот свитера. – Здесь хорошо топят.
– Одежду скоро
принесут. Я выбрал ее на свой вкус. Как обживетесь, закажете ее по собственному
усмотрению.
– Когда же вы…
– Ко мне можно
обращаться на ты. Я слуга.
– Когда же ты
успел?
Дант определенно
был младше меня. На вид лет шестнадцати–семнадцати, и я посчитала возможным
принять его предложение и перейти на «ты».
– Простите? – он
поднял на меня невозможно голубые глаза.
– Мы познакомились
только что. Откуда ты знал, как я выгляжу и какой размер одежды мне подойдет?
Светлокожие всегда
мило краснеют. Мне же нужно нащипать щеки, чтобы хоть сколько–нибудь выглядеть
румяной.
– Я заходил к вам
с вечера, чтобы представиться. Но вы уже спали.
Я
выдала нечто вроде длинного стона. Жесть. Я валялась на полу, и в таком виде
меня застал милый мальчик.
–
Вы хрупкая. Нежная, – он, опустив глаза, продолжал заливаться краской. – Вам подойдут
пастельные тона и летящий крой.
–
Ты художник? – я посмотрела на его длинные пальцы. Отчего–то была уверена, что Дант
не обделен даром рисования.
–
Есть немного. Я всегда помогал матушке выбирать наряды. Иногда делал наброски
платьев. Она хвалила.
–
Кто твоя матушка? – я оглядела принесенные яства: масло со слезой, подогретый
хлеб, паштет, сыр, молоко в кувшине, пара яиц – все такое знакомое, земное, что
я невольно задержала дыхание.
–
Она уже умерла.
–
Прости, – я скривилась, ругая себя за излишнее любопытство.
–
Ничего, это было давно. Но зато вы знаете моего отца.
Я
оторопела уставилась на мальчишку.
–
Лорд Лоури?
Ну
не стражники же. Я кроме короля только их видела.
Выходит,
папочка Данта озаботился, чтобы я круглосуточно была под присмотром. Хороший
ход. Поставь он ко мне чужого человека, и могла всплыть история с ранением Его
Величества. Пошли бы ненужные разговоры. Ко мне и так повышенное внимание.
Опять–таки, я чужестранка, а нахожусь в самом сердце королевского двора. Мало
ли что взбредет мне в голову? Тем более, я показала себя во всей красе,
разгромив комнату. «Нежная и хрупкая». Смешно.