И
ни с одним служащим у родителей человеком я не сблизилась настолько быстро, как
с Дантом. Я не видела его всего полдня, а у меня уже изболелась душа. Я
терзалась муками совести и не находила ответа, с чего бы такие страдания.
–
Вы скоро?
Я
моргнула. Занятая мысленными рассуждениями, не заметила, что замерла с
протянутой к вешалке рукой.
–
Да, почти все, – соврала я.
С трудом разобравшись, в какой
последовательности напяливать на себя одежду, я собрала волосы в пышный пучок.
Шпильки нашла в шкатулке на туалетном столике. В зеркале оценила, насколько ладно
село платье.
–
Передайте Данту, если встретите, что я благодарна ему за наряды. Они прекрасны.
То
платье, что я выбрала для визита – приглушенного голубого цвета, такого
свойственного зимнему пейзажу за окном, невероятно меня освежало. Я чувствовала
руку Данта. Его вкус. Сейчас мне совсем не требовалась косметика. Просто
удивительно, как быстро он разобрался, что небесный цвет оттенит и сделает ярче
глаза и темные волосы. Я нравилась самой себе.
Странно,
я собиралась к королю, от которого зависела моя судьба, а думала о незаконнорожденном
сыне лорда Лоури.
Когда
появилась из–за ширмы, лорд критически осмотрел меня. Я покачивалась на
невысоких каблучках, пытаясь привыкнуть к новой обуви. Эти туфли тоже оказались
без задника. Видимо, таким простым способом Дант решил вопрос с размером.
Ну
вот, я опять думаю о нем. И ругаю себя за бестактность, несдержанность и
заносчивость. Я дура.
У
знакомой двери стража бряцнула железом оружия и доспехов и расступилась,
пропуская нас в святая святых.
Меня
провели через ряд темных комнат в спальню, тоже освещенную весьма скудно. На
огромной кровати лежал мужчина, но не он привлек мое внимание, а стоящий у окна
Дант. Он слышал, как мы вошли в комнату, но не повернулся. Я, узнав его,
воодушевилась. У меня даже повлажнели ладони, так хотелось, чтобы он посмотрел
на меня и оценил выбранное платье, но нет. Дант так и продолжал глазеть в
темноту за окном. Его невнимание подействовало на меня. Я сникла.
Лорд
Лоури, положив ладонь на лопатки и легко подтолкнув, напомнил мне, ради кого мы
пришли сюда. Я, нисколько не робея, потому как была занята личными
переживаниями, подошла к постели больного.
Король
смотрел на меня, но неяркий свет лишь усугублял его нездоровый вид – глаза из–за
легших на них теней, словно находились в провалах. Заострившийся нос, сухие
губы.