Я
присела в приветственном поклоне.
–
Ваше Величество.
–
Подойди ближе, – прошелестел его голос.
Я
сделала шаг вперед. Он раскрыл ладонь, лежащую на простыне.
–
Дай свою руку.
Жалость
скрутила мое сердце. Со вчерашней ночи прошло всего ничего, а передо мной лежал
не красивый мужчина, а его видимость.
Я
пребывала в замешательстве. Неужели лишь магия поддерживала молодое тело
короля, а стоило ее лишиться, как начались изменения не в лучшую сторону.
Сколько ему на самом деле лет? Лорд Лоури упоминал, что двадцать два, но я
видела перед собой мужчину гораздо старше. Я не узнавала его. Те же темные
кудри, тот же прямой нос и открытый лоб. Длинные ресницы, заметные даже в
сумраке комнаты, четкая линия скул, но... Красота ушла. Жизнь тоже не желала
задерживаться – это чувствовалось по лихорадочному блеску глаз, по обветренным
губам.
Вытерев
руку о платье – неловко было за влажную ладонь, я вложила ее в мужскую. Пальцы
Его Величества слегка сжались. Словно подбадривали меня.
–
Что ты чувствуешь? – спросил король.
–
Скорбь, – произнесла я. – Вы сильно изменились, Ваше Величество, и мне страшно
за вас.
–
А еще? – его ладонь была холодна, и я не хотела признаваться, что
соприкосновение с ней мне неприятно. – Ты по–прежнему чувствуешь мою боль?
Я
покачала головой.
–
Я хотела бы, но нет. Простите.
–
Тебе разве неизвестно об избранных? – змеем–искусителем зашептал у уха лорд
Лоури. Ему пришлось наклониться, чтобы донести до меня свои слова. Его дыхание
неприятно трогало волоски, выбившиеся из прически. – Тебе достаточно сказать
«да», чтобы стать королевой. Я не знаю никого, кто не воспользовался бы этой
удачей.
–
Вам нужно менять окружение, – отрезала я и воззрилась на Данта, который
продолжал стоять ко мне спиной. Будто все происходящее его не касалось.
–
Видишь? – обратилась я к нему, добавив в голос иронии. Мне хотелось задеть его,
заставить посмотреть на меня. – Его Величеству плохо. Хуже, чем тогда, на
скамейке. Но я не чувствую его боли. Ты ошибся.
–
А может, ты говоришь так, поскольку надеешься вернуться домой? – Дант изволил
повернуться.
Его
глаза сверкали гневом, а брови собрались в одну линию – висящая рядом лампа
хорошо освещала его лицо. Я все–таки достала его.
–
Я. Не. Чувствую. Боли, – я вынуждена была подчеркнуть главное.