– Он… позвал тебя?! Тебя?!
– Не ори, – скучно попросил я. – Зевс
проснется. Тебе придется объяснять, что мы с тобой делаем в его
спальне.
Она хихикнула тихо, истерически.
Наверное, это и правда выглядело смешно. Зевс – в цепях и храпит,
она сама – на семейном ложе: прямая, величественная, как на троне.
А в руке застыл гребень, и ноги под себя подобраны, как у
незадачливой царевны, узревшей в покоях мышь.
Здоровую такую мышь, подземную. Вон в
кресле расположилась, кинжал зачем-то в пальцах качает. Такую
зверушку у своего очага увидишь…
– Ты думала – я не узнаю?
– Нужно было это сделать раньше…
– Думала – не догадаюсь?
– Нужно было это сделать раньше!
– Или у меня не хватит ума понять,
кого вы отправите в Тартар следом за Зевсом?
– Нужно было… – на ядовитую гадину,
шипящую из угла, не глядят так, – нужно было тогда, сразу после
Титаномахии. Я говорила ему. Говорила мужу, что тебе место в
Тартаре! В Тартаре, с Кроном, со всеми титанами, с тварями, которые
– там! Ему нужно было сразу отправить тебя за ними! А он…
– Он – что?
– Он…
Осеклась, послушно подняла глаза,
впуская меня в память. Молодой Зевс – недавний победитель
Титаномахии – меряет шагами чертог. Волосы слегка вспыхивают в
лунном свете, походка неверная. В высокое окно несутся тягучие
песни перебравших божеств. На Олимпе – ночь после жребия.
«Умолкни и никогда больше не заикайся
о таком. Посейдона я могу дразнить сколько угодно, но Аид просто не
умеет прощать. Всех оставшихся на свободе титанов я опасаюсь
меньше, чем брата. Кем надо быть, чтобы ссориться с невидимкой…
Оставь, я сказал, надоела уже! Он взял свой жребий. Он не пойдет
против меня: ему незачем…»
За что я тебя всегда уважал брат:
даже пьяным и усталым после пира, бросаясь отрывистыми фразами, ты
умудрялся видеть истину.
– Он был прав тогда, – сказал я.
Качнул кинжал в пальцах в последний раз и отправил в стену. Гера
молча проследила за серебряным бликом, прилетевшим в середину
тканого золотого яблочка. – Мне незачем. А зачем тебе, сестра?
–Не насмотрелся? Еще хочешь?! – и
вскинула голову, отчаянно подставляя взгляд: на! подавись! узрей,
что тебе там нужно, подземный мучитель!
– Лучше словами. А то еще отравлюсь,
туда сунувшись.
В глазах у хранительницы очагов
столько яда – куда там Ехидне. И куда там самой Гере тогда, в
Кроновом брюхе. Жуткое варево: страх, едкая боль, застарелая,
каждодневная ревность, разъедающее нутро бессилие, месть, ярость…
Сестрица, ты хорошо бы смотрелась в моем мире с такими глазами.