Проплыла к выходу, по пути сделав
знак Гекате – Трехтелая тоже поспешила откланяться, хотя левое тело
норовило выкрутить шею – подслушать.
Что там за участь ждет прославленного
героя? Ужаснее ли мук Сизифа? Переплюнет кару Иксиона,
покусившегося на жену самого Громовежца?
Карать отчаянно не хотелось – старею?
Нет, не то. Глупость происходящего была столь очевидной, что
сглаживала кощунственность.
Пришел горшечник к ванакту и
заявляет: давай сюда жену! А то… ну, не знаю, что, но что-нибудь да
сделаю.
И что делать ванакту? Казнить
дерзкого? Да уж скорее плюнуть с высоты трона и послать
проспаться.
Только вот мир клокочет в висках –
исходит на злобное рычание. Тянет за плащ, подталкивает в спину:
вставай, Владыка! Карай, Владыка! Они собрались посягнуть на твое!
Дело не в глупости – дело в наглости. Двое смертных героев
возомнили себя равными тебе. Они думают, что вправе прийти – и
требовать у тебя!
– Они приносили жертвы,
перед тем как спуститься?
– А как же.
– Кому?
– Мне, – виновато хихикнул
вестник. – А еще Громовержцу и Аресу и почему-то
Аполлону.
Гермесу – если придется воровать,
Аресу – если придется драться, Зевсу – чтобы брата усмирил…
– Аполлону?
– Чтобы прославил их подвиг
в песнях. После смерти, значит. Тесей же не дурак – понимает, к
кому идет.
Дурак. Если понимает, но все-таки
идет.
–Развлекись, маленький
Кронид, – сладко шепнула Ананка. – Ты всегда
терпеть не мог глупость.
– Эвклей!
Он не явился посреди зала: пришаркал
из боковой двери. Смачно обсасывал мосластую кость.
– Чего?
– Пусть приготовят
пиршественный стол. Я встречаю высоких гостей.
Свита замерла, не дыша от такого
коварства.
* * *
...и впрямь оказались высокими.
Рослыми. Статными. Сильными. Неуловимо схожими между собой: гордо
вскинутые головы, блестящие доспехи, вызывающе торчащие бороды,
нарядные хламиды поверх медных панцирей…
И взгляды, в которых нет и толики
страха.
Лапиф Пейрифой – красавец с львиной
гривой и застарелым шрамом на щеке – раздувает широкую грудь,
хорохорится и с разочарованием посматривает на пустое место справа
от меня: запал пропадает зря, если предмет твоих мечтаний не может
оценить твоей отваги.
Темнокудрый Тесей, изрядно
смахивающий на молодого Посейдона, красиво откидывает волосы – не
укротить никаким обручам. Рука как бы случайно ложится на рукоять
отцовского меча. Вся поза так и гласит: «Прокруста победил, Синида
победил, Минотавра победил – надо будет, и тебе, Владыка,
наваляю».