Тесей поет гимн мстительности царицы.
Обводя рукой стол для подтверждения. Одно за другим перебирает
мытарства Зевса: вот (дымящиеся куски говядины) царю богов пришлось
превращаться в быка, а вот (пирог с голубями) и птицей
оборачиваться, и не одной птицей, а (фаршированные орехами и
оливками лебеди, жареные перепела, соловьиные язычки в сметане)
несколькими! И только последний баран (остатки жирного барашка) мог
бы не понять… ой.
Пейрифой всё-таки выручил друга,
застывшего в высший момент речи. Проревел славу Громовержцу
(подземные подхватили с отвратными ухмылками). Дополнил, вознося
заново налитый кубок.
– Да чего там, все о той истории с
Минтой слышали. А так ты, Владыка, себе еще и получше заведешь. И
побольше. Еще детишек вон нарожают, а то Персефона не
сподобилась…
Всё, вымер зал. Будто Стиксом
затопило. Музыканты-певцы надрываются, а свита будто взгляд Горгоны
поймала. Только вот две из трех Горгон тут же и сидят – тоже
окаменевшие. Мнут в лапищах сырые, проперченные куски мяса. Как и
остальные, не сводят глаз с царя – да куда там с царя, с
двузубца!
Интересно, с кем Персефона поделилась
той случайно брошенной фразой «Не хочу от тебя детей»? Геката бы не
выдала, значит, с кем-то другим.
Убийца плавно шагнул из угла –
этому-то кто насплетничал?!
Я сделал жест, и трясущийся
виночерпий наполнил мой кубок вином, отважно пролив на стол только
треть. Белоснежная ткань украсилась опасной багровой лужицей.
– Тоже правда, – согласился я между
глотками. – Наследников. Славных героев. Как вы.
Таких наследничков дождешься –
непонятно, что с ними делать. То ли глотать, как отец, то ли сразу
в Тартар, как дедушка-Уран…
Правда, если хоть один в меня пойдет
– то его и в Тартар бесполезно.
– Ты прав, герой. Вы оба правы.
Спросите аэдов – вам скажут, что Аид не дорожит женой. Да что за
жена, если видишь ее четыре месяца?! Спросите сказителей – они
скажут, что это нелепая история. Похищение, гранат, женитьба…
Если бы вы знали, насколько
по-настоящему это была нелепая история – тогда бы вы оценили,
герои. А так можете только кивать осоловело. Глазами вопрошать:
Владыка, ты что – вот так жену нам и отдашь?! Мы потребовали, а ты
– отдашь?!
– Не зря же меня зовут Щедрым?!
О-о, волнуется свита. Не зря. Ты у
нас, Владыка, такой щедрый – только успевай от своей щедрости
спасаться. Казни полной горстью, удары двузубца – от всей широты
скверного характера. Интриги – сундуками, коварства – на горбу не
унесешь. Лучше б ты был скупым, Владыка, но это мы обсуждать не
будем.