Я улыбнулся, пожал плечами и прокрутил кинжал между пальцев.
Объяснил:
— Хочу проверить.
— Вы что?! — ужаснулся торговец. — Все свойства рубашки
активируются только во время смертельной опасности для владельца!
Сейчас вы легко её раскроите на ленточки, но во время битвы — ни
один меч не проткнёт эту ткань!
— Ага, а моя Барби умеет петь и танцевать, только делает это,
когда никто-никто не видит, — пробормотал я с сарказмом, но рубашка
мне действительно понравилась, и я решил поторговаться. Как там это
делается? Надо занизить цену настолько, чтобы торговца инсульт
разбил от негодования? Я улыбнулся и предложил: — Пять золотых.
Торговец сделал вид, что теряет сознание, и повалился на
стул.
— Пять золотых?! Да это же оскорбление моего доброго имени! Вы
намекаете, что я продаю паршивый товар, красная цена которому —
пять золотых?! — он с криком отчаяния воздел руки к небу и
спокойным голосом произнёс: — Девяносто пять.
О, мне нравится! Ностальгия нахлынула, сразу вспомнились
времена, когда я мерил джинсы на картонке — зимой-то! — а мама
торговалась за каждую копейку с продавщицей.
— Десять.
— Девяносто.
— Пятнадцать.
На семидесяти торговец заупрямился и отказался снижать цену
дальше. Мы с ним так горячо спорили, размахивая кулаками и брызжа
слюной, что не заметили, как вокруг собрались зеваки. Обступили нас
полукругом и делали ставки — чья же возьмёт.
— Шестьдесят шесть! — прорычал я и нервно постучал по
прилавку.
— Семьдесят! — не уступил торговец, но с опаской покосился на
мою руку.
Нас так захватил азарт, что мы орали в полный голос, будто
готовы были друг друга убить. Я чересчур увлёкся, и мой кулак жил
своей жизнью — постоянно отбивал чечётку по всем подходящим
поверхностям.
— Шестьдесят шесть!
Тук-тук-тук.
— Семьдесят!
Тук-тук-тук.
— Шестьдесят шесть!
Тук-тук-тук.
— Эх, Пегас с тобой, пусть будет шестьдесят шесть!
— Семьде… — я оборвал себя на полуслове.
За спиной раздались громкие аплодисменты и восторженные
восклицания:
— Дожал-таки!
Я откашлялся, с трудом сохранив невозмутимый вид, и протянул
руку торговцу. Тот шагнул вперёд, вышел из-за прилавка и
наклонился, чтобы её пожать, как в этот момент… Накренились толстые
подпорки, на которых держалась вся лавчонка, с вешалок посыпались
штаны и рубашки, смялись парусиновые стены, и балка, на которой
болталась железная вывеска “Морская долговечность, Рыбья
прочность!”, рухнула ровно на то место, где стоял торговец.