— Давай не будем устраивать детсадовских разборок, — я три раза
постучал по крыше машины. — Ты же знаешь, моя фирма всегда играет
по правилам. Мы за честную конкуренцию. Но ты пытался меня
разорить. Долго, упорно. И проиграл. Чего ты хочешь? Извинений?
— Извинений? — Кузнецов коротко хохотнул. — Слишком жирно. Такие
короли мира, как ты, не извиняются. Кстати, ты знал, что неугодных
королей раньше свергали? Ножи, гильотины, яд…
Он обошёл машину и схватил меня за плечи, его рожа исказилась в
злобном оскале.
— Так что, Андрейчик, ты у нас король?
У меня внутри всё похолодело.
— Гена, не делай глупостей…
— Уже, — Кузнецов вцепился мне в горло и приложил о машину. Я
споткнулся и завалился вбок, из-за чего мы оба рухнули внутрь,
приложившись о руль и перевернув переноску. Я закричал и нажал
пяткой на гудок, дико заверещал Борис. Оттолкнув Кузнецова, я
приподнялся и успел заметить, как к нам бежит охранник.
— Гена, твою мать, тебя всё равно повяжут, тебе одного срока не
хватило?
— Лучше о своей мамочке думай! Где она будет гнить без денег
дорогого сыночка? — прорычал Кузнецов и вытащил из-за пазухи
гранату. Выдернул большим пальцем кольцо, уронил её мне на грудь и
навалился сверху. — Рано радовался, ублюдок!
ВЗРЫВ!
Я даже не осознал, что он сделал, а уже сверкнула вспышка, от
грохота заложило уши, а внутренности опалило огнём. Где-то далеко
жалобно мяукнул Борис, и я медленно уплыл в непроглядную темноту.
Последнее, что я видел, — обугленная крыша и прилипшие к ней
кусочки мяса.
Не знаю, сколько я дрейфовал в бесконечном абсолютном ничто:
может быть, долгие годы, а может — мимолётные секунды. Я пытался
открыть глаза, но веки намертво склеились. На краю сознания билось
тревожное: меня разорвало гранатой, мне должно быть очень и очень
больно! Однако моё тело омывала приятная прохлада, и, честно
говоря, впервые за последние годы я чувствовал себя так… бодро. Вот
как только встану — так сразу горы сверну!
Иногда я погружался в беспамятство, иногда — всплывал на
поверхность. В очередной раз, когда мне казалось: ещё секунда,
другая, и я, наконец, очнусь, — в этот момент я услышал негромкие
голоса, доносящиеся словно из-под толщи воды.
— Мне нужен мой слуга, — говорил глубокий старческий голос. —
Только мне решать, когда истечёт его контракт. Ещё рано! Да как он
смел умереть… Пегасий выродок!