Помогаю дочери переступить через опасное место, она убегает к
себе, а я принимаюсь собирать осколки. Движения резкие, я собираю
куски и буквально швыряю их в мусорку. Заметаю остатки в совок и
снова поворачиваюсь к раковине, чтобы вымыть руки.
— Алинка, — раздается мягкий голос мужа. — Ты чего, обиделась? —
подходит ко мне сзади, обнимает за талию. Дикое желание вырваться,
пойти в душ, смыть с себя его касания, но я стою и просто не
реагирую, несмотря на бурю в груди. Меня словно внезапно выключили.
— Ну перебрал вчера. С кем не бывает? Хочешь, давай сегодня сделаем
семейный день? Выходной возьму. Сходим все вместе в парк?
— Чего?
— Ну не хочешь все вместе, давай вдвоем сходим? В ресторан. Твой
любимый.
Он еще что-то говорит, но я уже не слышу. Меня все-таки
накрывает. Выпутываюсь из его объятий и ухожу в комнату. Слышу, как
он идет за мной.
От злости темнеет перед глазами, а руки мелко трясутся. Как он
мог? Чем я плоха? Чем заслужила такое отношение? Разлюбил — ладно,
будь мужиком, приди, поговорим, обсудим. Но вот так, за спиной,
заводить шашни с какой-то… Внутри все кипит и требует выхода.
Сейчас я ему все выскажу!
Влетаю в нашу спальню и начинаю стаскивать постельное белье. Не
могу на него смотреть. Как представлю, что он на этой кровати… с
ней… тошнота подкатывает к горлу. Грязно и мерзко. А потом приходил
ко мне. Внутри все скручивает, словно в мясорубке.
— Алин, ну хватит. — Муж пытается меня остановить. — Что с тобой
происходит? Я же извинился…
— За что Олег? — всхлипываю и оборачиваюсь к нему. — За то, что
провел свой день рождения с другой женщиной, пока мы с дочкой тебя
ждали?
— Другой женщиной? — Ни один мускул на его лице не дергается. —
Ты в своем уме? — делает вид, что не понимает, о чем я говорю. —
Какой еще женщиной?
— С твоей любовницей, — сухо поясняю, в груди разверзается
бездна из боли и отчаяния. Лечу в нее в одиночестве.
— Что ты такое говоришь? Какой еще любовницей? — Голос звучит
уже не так уверенно, но признаваться, по-видимому, Олег не
собирается.
И ведь не стыдно. Едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться при
нем. Неужели не понимает, что все это унижает меня и как жену, и
как женщину?
— Той самой, что в твоем телефоне называется «Глушко».
— Ты лазила в моем телефоне? — Взгляд мужа тяжелеет. — Кто дал
тебе право?