Берри была голубоглазой шатенкой с едва заметной рыжинкой, очень
светлокожей. В этом смысле — прямой противоположностью самому Мишелю.
Собственное загорелое тело рядом с вечно прятавшейся от солнца Берри выглядело
еще более брутальным. И это тоже нравилось, было правильным. Сексистом Мишеля
никто бы не назвал, но все же, как любой военный (пусть и бывший), он полагал,
что мужчины должны оставаться мужчинами, а женщины… нет, не отправляться на
кухню — босыми и беременными, но все же не изменять своей природе: быть
добрыми, сострадательными, любящими. И если внешне Берри — приятно округлая
в нужных местах, легко заливающаяся милым румянцем — этому всему
соответствовала целиком и полностью, то характером…
Пропади они — эти самые орешки в меду! Медок-то хорош, а вот об
орехи все зубы обломаешь!
Мишель — дурачина такая — для себя точно решил: когда их
совместный отпуск подойдет к концу, он предложит Берри серьезные отношения,
скажет ей о своих чувствах. А, вернувшись домой, в столицу, жителями которой
оба счастливо оказались, будет ухаживать, завалит подарками, окружит собой,
чтобы после окончательно сделать своей. Но вот ведь какая штука: Берри, словно
почувствовав, к чему дело идет, просто не дала ему такого шанса.
Сначала Мишель не понял, что его банальным образом бросили —
хорошо еще денег на тумбочке возле кровати не оставили в качестве платы за
секс. Проснулся один, но совсем не расстроился и даже не разволновался —
лежал, глупо мечтая. Думал: ну, мало ли куда Берри отправилась с утра пораньше?
Может, захотела искупаться до того, как солнце станет слишком сильным для ее
чудесной светлой кожи. Или что-то у себя в комнате забрать захотела — не
все ж успела перетащить в номер Мишеля, в который перебралась с началом течки.
А может, в город поехала, чтобы… ну, чтобы любовнику какой-то сюрприз устроить.
Или подарить чего. В ответ на тот подарок, который вчера сделал ей сам Мишель.
Эта мысль была приятной. Представилось, как раскрасневшаяся Берри
подает ему какую-нибудь упакованную в яркую обертку фигню, не понимая, что
главный подарок кроется у нее во взгляде, полном нежных чувств. А потом Мишель
вскроет сюрприз, а там… Вдруг там тоже что-то такое, что сначала смутит
несказанно своей фривольностью, а после подарит еще более жаркие ощущения?