— А ты забавная, Зверушка. Возможно, с тобой будет даже веселее, чем я предполагал, — достает из кармана джинсов перочинный нож и подносит его к моему горлу, — я хотел отложить это на потом и поберечь твои нервы, но у тебя получилось вывести меня из себя, так что развлечемся прямо сейчас.
Он крепко хватает меня за волосы и опрокидывает голову назад, выставляя напоказ шею. Проводит лезвием по вырезу футболки и рвёт ткань, натягивая её до предела. Моё тело напрягается, и я непроизвольно дергаюсь, пытаясь вырваться из его сильного захвата.
Низкий, царапающий слух голос раздается возле моих губ:
— Зря ты нарываешься. Твоё упрямство тебе лишь навредит.
Сердце резко стучит в ушах. Кровь приливает к лицу, и я быстро качаю головой, когда мужчина неожиданно откидывает пистолет в сторону и тянется к пряжке ремня.
— Пожалуйста, не надо! Ты же…ты наверняка очень любил мою сестру. Она была тебе дорога, так что не омрачай свою память о ней насилием надо мной! Ты же видишь её глаза, её внешность и даже слышишь похожий голос. Не делай этого.
Он замирает, шумно дыша и испепеляя меня глазами. Громко кричит, и его голос, точно плеть, выбивает меня из колеи:
— Не сопротивляйся, и будет не очень больно. Я хочу причинить вред тебе, но не ей.
Он нагло врёт. Я вижу по его лицу и мимике, что мужчина едва сдерживается. Он намеренно меня запугивает, и ему даже нравится моё сопротивление, однако я всё равно не понимаю одного — почему и за что.
Моя сестра всегда была спокойной, тихой и покладистой. Я мало что помнила из прошлого, но некоторые остатки воспоминаний всё же вибрировали где-то на уровне подсознания. Его заводило неподчинение, но Моника и рта не раскрывала без особого повода. Чаще всего она молчала и покорно выполняла чужие приказы, из-за чего мы постоянно ссорились. Я пыталась доказать ей, что нельзя позволять другим людям помыкать собой, как игрушкой, но сестра никогда меня не слушала.
— Да пошёл ты, — плюю ему в лицо, высоко задирая подбородок. Мне и так, судя по всему, отсюда не выбраться, потому что он — настоящий псих. Я разрываюсь между странной тревогой, совершенно непохожей на страх, и жутким предчувствием неизбежного конца.
Все эти месяцы я тщетно пыталась восстановить свою память, но после его слов не была уверена, что хочу этого.