Северянин легко приземлился
на ноги, погасив скорость, перекатился через плечо, грязный
и страшный, оказался на краю дороги. Лук, соображавший
в такие моменты довольно быстро, осадил лошадь, спрыгнул
в жижу, поскользнулся, упал, крутанулся и тем самым
избежал смерти от очередного болта. Извиваясь ужом,
по уши в ледяной грязи, он ползком добрался
до сына Ирбиса.
– Лопни твоя жаба!
Добегались!
– Голову не поднимай.
Они лежали под растущим
возле обочины кустом с худосочными ветвями.
– Южане, лопни твоя жаба! –
дрожа от холода, процедил Лук. – И покойники.
Над их головами угрожающе
возвышалась мрачная виселица. Посиневшие, уже потрепанные
вороньем трупы медленно раскачивались. Судя по одежде –
мертвецы были крестьянами.
В отличие от шепчущего
молитву Лука, Га‑нор не обратил внимания на покойников.
Он высматривал укрытие. До погоста было
не добраться – сотня ярдов по открытой местности.
Добежать и не схлопотать в спину болт можно только
чудом. Деревня тоже теперь стала недоступна – рядом
с находящимся на пути намокшим и просевшим стогом
сена прятались стрелки.
Лук пошевелился, и почти
тут же свистнул болт, едва не попав ему в голову.
Стражник охнул, еще сильнее вжимаясь в грязь,
и покосился на сына Ирбиса, который освободил перевязь
на груди, снял ножны с мечом, подтянул их к себе,
обнажил оружие. Лук последовал его примеру, взяв в правую
руку узкий длинный кинжал, а в левую кривой нож.
– Ну что, дружище? Покажем
этим набаторцам, лопни твоя жаба?
– Это не набаторцы.
Сотрясая зловещую тишину топотом
копыт, в сторону деревни скакали всадники на уставших
лошадях. Разношерстное воинство, среди которого были
и закованные в латы рыцари, и облаченные
в кольчуги солдаты. В первых рядах ехал знаменосец.
В жалкой мокрой тряпке, повисшей у него на древке,
с трудом можно было распознать имперский штандарт.
– Наши, лопни твоя жаба!
Это же наши! – восторженно завопил Лук, попытался встать,
но тут же вновь оказался на земле.
– Лежи! – рявкнул дернувший
его за пояс Га‑нор. Он не сводил глаз
с приближающегося отряда. Меч убирать не стал, лишь
поменял немного свое положение и поджал ноги, чтобы успеть
вскочить.
– Но это же
наши… – уже не так уверенно пробормотал солдат.
– Осталось только объяснить им,
что мы свои, – голос у северянина был мрачным.