Не любитель
излишней муштры Лебодуэн с лёгкостью закрывал глаза на мелкие проступки
мальчишек. И то, что, услышав гулкий стук его деревянной культи, они успевали
разбежаться по комнатам, впопыхах собрав с пола шарики от запрещенной игры или
спрятав между страницами книг рисованных бумажных солдатиков, вызывало лишь
снисходительную улыбку на закопченном и обветренном лице бывалого солдата.
- Так, и что
тут у нас? – негромко, с глухим покашливанием в кулак, заявил о своём
приближении надзиратель, когда заметил чей-то силуэт, мелькнувший в полосе
яркого солнечного света, пробивавшегося сквозь распахнутое по случаю весеннего
тепла окно.
- Это вы, господин
маркиз? И в который раз уже, а? - с сожалением в голосе выговаривал старый
канонир и остановился в дверях коридора.
- Месье
Андре! Я, это… Я просто, - Франсуа д’Аленкур
маркиз де Виллеруа повернулся к нему и застыл.
Застигнутый
на месте преступления возле начерченного мелком круга, который он тщетно
пытался затереть носком туфли, он с чисто мальчишеской непосредственностью посмотрел
в лицо надзирателя и пожал плечами. Куда труднее придумывать отговорки
экспромтом, когда на тебя смотрят печальные карие глаза Папаши Андре. Ведь
меньше всего он хотел застигнуть врасплох кого-нибудь из своих подопечных, и
всякий раз старался шагать как можно медленнее и при этом громко стучал об пол
деревянной культёй, а для пущей верности хрипло покашливал в ладонь.
- Никак
забыть изволили, что сейчас время для послеобеденного отдыха? - задал наводящий
вопрос Лебодуэн и по-доброму усмехнулся. - А я тут как раз до вашей милости, господин
маркиз.
- Как это,
до моей милости? – Виллеруа удивленно распахнул ярко голубые глаза, да так и
остался с открытым ртом, сделавшись похожим на актера в греческой трагедии.
- Да-с. До
вашей милости, никак иначе, - подтвердил Лебодуэн. - Вас снова отряжают в
почетный караул, господин маркиз. И нечего тут волноваться. Это ж не на вопросы
по греческим философиям на уроке господина Перкура отвечать. Постоите себе
часика три при параде у покоев королевы. А даст Бог, так ничего и не случится.
Никаких приёмов или аудиенций, - капрал по-отечески подмигнул растерявшемуся пажу.
- Может, её величеству и вызывать к себе никого не вздумается. А тогда и вовсе
никто не заглянет. Оне нынче редко из своих покоев выходят, её величество то
есть. Сами знаете, не до того им.