Запутанные дорожки петляли между
тяжелыми валунами и живыми изгородями в половину высоты
человеческого роста. Те были нужны не столько для красоты, сколько
для того, чтобы заставить противника, решившего атаковать
резиденцию, растянуться цепочкой и стать легкой мишенью для
лучников, затаившихся наверху.
Узкая дорога, мощенная серым камнем,
выводила к решетке. Возле нее замерли невысокие человеческие
фигурки.
Под ярким палящим солнцем стояли два
худых, обожженных солнцем крестьянина. Они робко поглядывали по
сторонам, переминались с ноги на ногу, оглушенные роскошью
золоченых ворот, за которыми зеленел великолепный сад сакуры,
укрывающий дворец.
Оба пришли жаловаться на неурожай и
желали получить немного денег для покупки новых семян.
Сурового вида оружейник с тремя
мечами, бережно завернутыми в замасленную тряпку, свысока
поглядывал на соседей. Видно, хотел подарить свои изделия
наместнику — и ожидал, что тот, потрясенный тонкостью
работы, даст ему заказ на новые клинки или возьмет к себе на
службу.
Долговязый важный старик вполголоса
давал наставления десятилетнему мальчишке. Похоже, мечтал
пристроить на работу к правителю провинции
смышленого внука,
маявшегося от жары и нового костюма, в который его обрядили перед
визитом к воротам наместника.
Дородная молочница, каждую минуту
вытирающая потное краснощекое лицо, прижимала к обширной груди
крынку. Быть может, грезила попасть трудиться на кухню господина
Акено или хотя бы носить туда молоко и масло. Заметно было, что ей
до смерти хочется поболтать, но она не решается начать разговор
первой.
Наконец молчание было
прервано.
— Солнце-то как
печет, — задумчиво произнес один из крестьян, проводя
морщинистой рукой по лысой, коричневой от загара
голове, — утро, а словно полдень.
— В позатом году то же
было, — немедленно откликнулась молочница, довольная, что
все таки получила повод высказаться. — Когда господа
заклинатели дёта-набениша призывали, чтобы крыс зловредных
изловить.
— Набениша призвали, а урожай
спалили, — проворчал второй крестьянин, сутулый, в
широкополой шляпе, низко надвинутой на лоб.
— Вы про заклинателей
потише, — сурово сказал оружейник.
— Говорят, у господина наместника
сынок из их породы, — подхватил старик, разглаживая на
спине внука складки жесткой курты, похоже только сегодня вытащенной
из сундука. Мальчишка уныло смотрел вдаль.