Ага, знать бы еще, как...
Но ладно, посмотрим, что из этого
получится. Я закрыл глаза и ощутил, как к моей руке прикоснулись
прохладные пальцы цесаревны. Приятно журчала вода, птицы снова
начали петь. Почти медитация.
А затем голова взорвалась такой
болью, что я не выдержал.
— Ау! Черт!
— Это блоки, — шепнула Ирина
Алексеевна. — Все в порядке, просто расслабьтесь и слушайте мой
голос.
Она что-то говорила, точнее, шептала
по-гречески. Я не понимал языка, но звучало красиво, как ритмичный
напев. От ее голоса я и правда едва не погрузился в транс. Тело
почти не ощущалось, а сам я витал где-то над поверхностью
земли...
А потом пошли образы.
Я видел нападение турецких янычар на
сербских князей — почти всех вырезали. Они устроили резню, хотели
обезглавить сербскую аристократию, но убили не всех... И те, кто
выжил, подняли восстание.
Я видел битвы, видел пытающие стены
Белграда, который захватили восставшие. Видел мирные переговоры.
Видел, как нарастали споры и противоречия между союзниками.
Я видел двух мужчин — предводитель
восстания Карагеоргий, он же Черный Георгий, которого так нарекли
османы за жестокость. А рядом его сподвижник — воевода Милан
Обренович. Быстро росла популярность воеводы Милана, славно он
воевал и отличился так, что молва говорила о нем не меньше, чем о
Карагеоргии. Люди начали к нему тянуться... И я видел, как Черный
Георгий пристально наблюдал за союзником.
Видел Милана Обреновича в Бухаресте,
столице Дакии. Он отправился туда, чтобы собрать добровольцев для
помощи повстанцам в Сербии. Я видел, как российский император
Александр Первый награждал воеводу Милана саблей...
И я видел яд. Яд, который поднесли
Милану в чаше вина. Восстание еще не окончилось, но он был уже
слишком значим. Слишком много внимания перетянул на себя воевода, и
предводитель не смог с этим примириться. Там, в Бухаресте, я видел,
как страдает, погибая, воевода, что прославил мой род, род
Обреновичей. Видел, но ничего не мог сделать.
Я только знал, что приказ отравить
отдал Карагеоргий. Тот, чьи потомки сейчас восседали на троне
Сербии. Тот, чьи потомки уничтожили и мою родню.
И я услышал зов силы. Род требовал
мести. Род требовал убить их всех.
— Ја сам кнез Николај Бринскиj из
Русије. Живео сам у Петропољу, али имам имања у Пољској и Финској.
Сада сам заинтересован за куповину властелинства у Београду и
спреман сам да спонзоришем занимљиву производњу...