Рим поморщился и потер висок: «Сразу понятно было, что все не
так просто, но твою ж налево, вот что я сейчас должен
ответить?»
-- Ксен, а людей нужно приносить в жертву?
-- Кетцакоатль не допускает человеческих жертвоприношений. Мы
приносим Пернатому Змею колибри, бабочек и цветы.
Разумовский с облегчением выдохнул и ответил:
-- Ксен, не стоит тревожить людей. Обычаи не меняются в один
день. Если ты позволишь, мы придем посмотреть.
-- Вы будете самыми желанными гостями! А если на то будет ваша
воля, то через семь дней после праздника настанет самый
благоприятный день для путешествия. Прикажи, и я велю собирать дары
правителю.
Рим кивнул, улыбнулся и сказал:
-- Приказываю.
Тонкой и трепетной натурой Разумовский не был, но, как и многие
военные, побывавшие в горячих точках, лишней крови не любил.
Конечно, рабов и пленных здесь резали и приносили в жертву не одну
сотню лет, и моментально это не исправишь, но похоже в этот раз им
повезло. Колибри – это всего лишь колибри.
***
Они стояли на верхней площадке того самого храма, а внизу
колыхалось целое море смоляных голов. Похоже, сюда собрался весь
город. Восток слегка розовел, разгоняя ночной мрак. Люди ждали
восхода солнца.
На ступенях храма остался только узкий проход кверху. Все
остальное было заставлено корзинами и кувшинами со свежесорванными
цветами. Казалось, по ступеням стекает яркая ткань – цветы были
подобранны в группы так, чтобы получился геометрический
орнамент.
Ксен сегодня был одет в удивительную по красоте накидку из ярких
птичьих перьев. Разумовский раньше только читал про такие и знал,
что уцелел один единственный экземпляр такой искусной работы,
который бережно хранят где-то в музее. В его времени сохранился
головной убор, который Монтесума подарил Кортесу. Только потому
убор и уцелел, а все остальное эти ублюдки-испанцы, просто
уничтожили.
Вместе с группой на площадке стояло десятка полтора самых важных
в городе людей, начиная от Зиппо и заканчивая пятеркой каких-то
богатых торговцев.
Брызнули первые лучи солнца, и Ксен, скинув накидку, поднял руки
к небесам. Голос его мощно и гулко звучал со ступеней храма, он
возносил хвалу Пернатому Змею и рассказывал, какую жертву они ему
приготовили.
Разумовский с удивлением заметил, что первый раз за все время
видит Ксена без широких золотых браслетов. Раньше он никогда их не
снимал.