«Странно… Не логичнее ли предстать перед богом нарядным и
красивым? Да и шрамы там какие-то непонятные на запястьях.».
Тем временем в лучах солнца блеснул серповидный клинок из
черного обсидиана, и жрец, не дрогнув ни одним мускулом на
закаменевшем лице, нанес себе три поперечных разреза на запястье.
Один над другим на расстоянии, буквально, в сантиметре. За спиной
Андрея ойкнула Фифа, и кто-то из бойцов одернул ее шепотом.
Такие же надрезы Ксен нанес на вторую руку и, держа их
вытянутыми перед собой, обильно поливал собственной кровью стоящие
на ступеньках корзины с цветами. Еще одна плетенка, закрытая
крышкой, стояла у его ног. Разумовский понял, что его аккуратно
подталкивают к краю площадки и оглянулся.
Правитель Зиппо указал на корзину:
-- Господин мой, надо достать птицу и убить.
Восторга Рим не испытывал, но и кривиться не стал. Чуть сдвинув
плотную тряпку, сунул руку и, наткнувшись на мягкий комок, вытащил
похожую на драгоценный камень крошечную птичку. Она слегка царапала
коготками ладонь, и Разумовский подумал: «Да что б вас всех,
мракобесы херовы. Красивая ведь…»
-- Как ее нужно убить, Зиппо?
-- Просто раздави в кулаке и кинь в толпу.
Рим сделал то, о чем его попросили, и с сочувствием глянул на
Анжелу: «Черт. Знал бы… Могли бы ее и дома оставить. А сейчас у нее
выбора нет.».
Каждый стоящий на площадке храма доставал свою птичку и кидал в
толпу. Поведение Фифы Разумовского удивило.
Мрачно поглядев на сменяющих друг друга «давильщиков», она
тихонько спросила:
-- Мне тоже нужно?
-- Нужно.
Девица на секунду прикрыла глаза, а потом решительно шагнула,
слегка потеснив собирающегося занять место Кота, молча, оглядела
клубящееся море голов внизу, и сунула руку в корзину. Колибри она
задушила и бросила, как и положено, но вернувшись в толпу группы и
спрятавшись за спинами, выматерилась так, что даже Бык удивленно
поднял брови.
-- Ну, матушка, ты и выдала!
-- Иди на хер… -- от души послала Анжела
Андрей толкнул Василия в бок и маякнул жестами: «Отстань от
нее». Бык понимающе кивнул, и обряд покатился дальше. Цинк похлопал
Рима по плечу и тихонько сказал:
-- Глянь, чо делает, – глазами он указывал на Ксена. Рим чуть
сдвинулся и понял, что так удивило Цинка.
Кровь с обеих рук текла уже медленнее, но больше жрец не
разбрызгивал ее на цветы, а собирал в небольшую чашу. Тем временем,
процесс душения птичек продолжался. Отметились и глава города, и
вояка, и остальные важные гости.