-- Слушай, я же просил… Не надо мне так кланяться.
Тот неуклюже, как-то неловко встал, отстраняясь от чужака, глядя
на его левое плечо. Смотрел он напряженно, почти с испугом.
Помолчав несколько мгновений, Разумовский аккуратно спросил:
-- Ксен, мы здесь чужие, но мы никого не хотим обидеть. Что-то
не так? Мы нарушили какое-то правило?
-- Кетцакоатль…
Рим оглядел себя, пытаясь понять, куда именно смотрит жрец. На
левом предплечье, чуть выше локтя, на рукаве афганки сидела большая
сине-голубая бабочка, слегка пошевеливая крылышками. Больше ничего
не было, и он, вопросительно глянув на жреца, спросил:
-- Что?
-- Ты – Кетцакоатль! Его дитя признало тебя!
Чувствуя себя полным идиотом, Разумовский спросил:
-- Бабочка – дитя бога? – выговорить имя бога он не рискнул, все
же этот язык очень сложен для произношения.Они и так все говорят с
акцентом. Не дай боже, переврешь букву и оскорбишь местных.
Жрец заговорил, временами колеблясь и подбирая слова:
-- Рим, ты говорил, что вы все не помните, кем были там, -- он
указал пальцем в небо. -- Она, -- он кивнул в направлении бабочки,
-- указывает твою сущность. Бабочки – дети Пернатого Змея! Люди
думают, что Кетцакоатль просто благословил тебя. Но я думаю, что ты
он и есть!
Рим молчал, очень четко понимая теперь, что именно чувствует
карманный воришка, когда его поймали за руку. Отпираться или
объяснять что-то было совершенно бесполезно, и он, глядя прямо в
восторженные глаза Ксена, заявил:
-- Этого никто не знает, Ксен. Даже я. Мы не возражали против
ритуала потому, что люди к нему привыкли, и не стоит их тревожить
раньше времени. Может быть, она признала меня, -- улыбнулся он,
тряхнув рукой и потревожив бабочку. -- А может быть, это просто
бабочка, которая здесь летала. Больше не нужно видеть в каждом
действие знамения или волю богов - мы уже здесь.
По ступенькам лестницы так и спускались: впереди те, кого
помазали кровью, а замыкали процессию Рим без пятна на лбу,
поддерживающий Ксена. Разумовский просто боялся, что потерявший
чуть не литр крови жрец навернется в обморок.
Еще дней шесть Ксен приходил в себя после ритуала, соблюдая
только какие-то необходимые ему лично обряды. На седьмой день с
утра была назначена поездка в столицу.
Перед выходом, недовольные Чук и Гек тянули жребий. Короткую
палочку вытянул Гек и был отправлен на корабль с напутствием: