— Откуда ты это знаешь?
Добби с радостью ответил:
— Каждый эльф знает, когда чувствует заклинание, сильное оно или
слабое, — поведал домовик.
— Интересно… — получается эльфы умеют чувствовать то, что
волшебники не могут. Впрочем, они ведь магические твари, так
сказать магия от магии, а не простые люди с особым магическим
геном. Неудивительно, что это для них открыто.
Когда я перевёл дух, занятия продолжились, но в этот раз без
максимальной концентрации. И тут произошёл первый конфуз. Взмах
палочки и:
— Фламма Ригентем, — прохладный ветерок вновь обволок мою
ладонь.
Но когда я засунул в массивный светильник руку, то тут же её
убрал — несмотря на сработавшее заклинание, жар был всё ещё слишком
сильным.
— Дерьмо! — дуя на обожженную руку и отменяя заклинание моё
настроение было далеко от идеального. Будучи мальчиком, Гарри не
приходилось никогда задумываться над тем, как сильно или слабо,
хорошо или плохо работает заклинание. Получается? И хорошо.
Но сейчас всё выглядело по-другому. Хотелось понять, что нужно
сделать для того, чтобы использовать чары с такой же силой, как и
при максимальной концентрации?
Раз за разом накладывая и снимая заклинание с ладони, приходило
некое понимание, ощущение правильности при использовании именно
заморозки огня. Как и понимание, как правильно отменять их при
помощи Финита.
Через добрый час таких экспериментов вновь нахлынуло истощение.
Но в этот раз другое. Теперь голова не кружилась — нет, просто
напало какое-то отупение. Мыслить стало тяжко, как будто слова не
могли оформится.
Пришло понимание — нужно сделать паузу.
— Добби, ты голоден?
— Гарри Поттер, сэр?
Вопрос смутил домовика.
— Пойдём к Тому, поедим.
Внизу к обеду собралось довольно много волшебников. И все они
дружно уставились на нашу парочку. Истощённый мальчик-волшебник и
следующий за ним по пятам домовой в костюме.
Стоило только занять свободные места за стоящим в углу столиком
и заказать обед, как домовик прошептал:
— Гарри Поттер сэр. Может быть, Добби не стоит кушать с
волшебниками? — Добби чувствовал себя явно не в своей тарелке,
постоянно робко оглядываясь на волшебников.
— Ты мой домовик и ты не будешь никого смущаться или робеть в
чьём-то присутствии. Твоё достоинство — это моя честь, моё имя. Ты
будешь смиренным в их присутствии, но не подобострастным.