Билый заметил на лице брата тень
негодования
Свисток городового раздался вновь.
Теперь уже где -то совсем близко. Сидевшие в экипаже юнкера
отчаянно жестами показывали Михаилу Билому, что необходимо уехать
до прибытия представителей власти. Тот из них, что тоже, как и
Михась, был одет в форму кубанского казачьего войска, привстал и
крикнул:
— Михась! Нужно ехать. Если городовой
нас задержит, то точно опоздаем и тогда нарядов не избежать!
— Понятно, — усмехнувшись понимающе
сказал Микола.
— Не то! Брате, ты же сам понимаешь,
— в сердцах ответил на усмешку младший Билый. — Если опоздаю, то не
только нарядами задавят, но и отпуска лишат!
— Извини, Михась, я не со зла! — как
бы оправдываясь сказал Микола. — Вспомнил сколько раз сам попадал в
подобные ситуации! Эх! Время летящее!
— Все, Микола, прощевай! Не могу
боле! К тому же и не один я! — Михась умоляюще взглянул на
брата.
— Добре, брате! Ступай с Богом, —
произнес Микола как то грустно, задумчиво. И тут, словно искра
осенила, крикнул вслед удаляющемуся брату. — Михась, Бога ради,
почекай трохи! Самую малость!
Юнкер остановился, оглянувшись.
— Будь ласка, — голос Миколы звучал
тепло, по-отцовски. — Я подарков прикупил для станичников и для
батьков. Но, видно самому не судьба их доставить. Запомни, склад у
вокзала номер 15-3, спросишь охранника Степана, скажешь от меня.
Остальное он сам сделает. Отвези в станицу и скажи.... — Билый
замолчал, кусая губу. Михась видел, как брат борется с искушением.
Он хорошо знал это его состояние с малых лет и в такие моменты
лучше было ничего не спрашивать старшого.
— Нет! — громко произнес Микола. —
Ничего не говори. Сам! Лично сам скажу!
Михась вопросительно посмотрел на
брата. Тот понимая взгляд, не задумываясь ответил:
— Как Богу будет угодно! А сейчас не
время еще!
Михась кивнул в ответ и сделав шаг
навстречу Миколе раскрыл объятия. Микола в ответ сделал тот же жест
и братья крепко обнялись, будто прощаясь навек.
— Прости меня, брате, — произнес
Микола. — На три раза прости!
— Бог простит, Миколушка — сдерживая
эмоции ответил Михась. — И ты меня прости!
— Бог простит! — отозвался Микола,
слегка отталкивая брата — Беги уже, а то...
Не договорил. Но сколько братских
чувств было в этом последнем «а то». Толпа зевак, наблюдавшая за
всем этим действом, недоумевала. Слышались негромкие возгласы: