Доспехи, бережно сохранённые в обозе,
достались трофейному отряду, а уже у пленных уточнили детали и
происхождение брони.
У Эдобиха тоже были отличные доспехи,
как и у каждого палатинского ауксилария в его охране, но таких, как
у префекта конницы Гнея Антонина Павла, не было ни у кого. Очень
весомый патриций откуда-то из южной Галлии был ощутимо богат и,
явно, делал в легионе далекоидущую карьеру, которая должна была
потерпеть впечатляющий взлёт при узурпаторе. Но... не
сложилось.
— Оплачена кровью? — заинтересовался
консул Зевта, разглядывая вытащенную Эйрихом броню. — Выглядит
дорого и надёжно.
— Работа толетумских мастеров,
прибывшая в нашу глушь аж из самой Иберии, — прорекламировал дар
Эйрих. — Римляне знают толк в хорошей броне, ведь слишком сильно
хотят выжить.
— Ха-хах! — хохотнул отец. — Да,
щедрый дар! Поздоровайся со всеми и проходи в дом! Мы ожидали тебя
ближе к вечеру, но ты ходишь быстро, как пристало настоящему
воину!
Эйрих подошёл к матери и крепко обнял
её. После этого он поздоровался с братьями и сестрой, смотрящими на
него кто с восхищением, а кто с завистью. Видимир и Валамир точно
завидовали, потому что они старше, но не сделали и тысячной доли
того, чего уже добился Эйрих. Мунто не выражала особых эмоций, а
вот Афанарик был впечатлён, очень впечатлён.
«Будет братцам стимулом стать лучше»,
— подумал Эйрих, обняв вышедших к нему совсем малых детей, которые
его не узнали.
Это дети отца от Фульгинс, получается,
единокровные брат и сестра. Карл и Ульфрида. Карл родился где-то
три-четыре зимы назад, а Ульфрида пришла на этот свет где-то
две-три зимы назад — Эйрих ими никогда особо не интересовался, они
просто существовали в доме, плакали, кричали и так далее. И сейчас
он не видел веских причин менять своё отношение.
Хотя ему вспомнилось сейчас, что он
ходил с Эрелиевой за знахаркой, как раз по причине того, что
Фульгинс собиралась разродиться.
Помахав соседям, собравшимся
посмотреть на вернувшегося воина, Эйрих почтительно коснулся
оберега защитника дома, после чего вошёл в дом, где было в чём-то
всё так же, как и всегда, а в чём-то совершенно иначе.
— А где Фульгинс? — спросил удивлённый
Эйрих, оглядевший помещение.
— Она... — заговорила мать с
неловкостью на лице.
— Померла она, — произнёс зашедший за
ней отец. — Третьего ребёнка мне рожала, но не смогла, оба
померли.