Кто-то, кто нам не открыл, выключил свет и шторы задернул,
когда мы позвонили, постучали и крикнули, прося помощи.
Не помогли.
И не помогут.
– Не откроют, – Дим с досадой долбанул кулаком, выругался
витиевато.
А я оглянулась.
Увидела два столпа света, что соединились, осветили стоящий
поодаль синий ситроен и край скамейки, где, наверное, днём сидят чинные бабушки
и, обмениваясь новостями, вяжут длинные носки, пока их внуки играют в песочнице.
Или новоиспечённые мамаши, покачивая коляски, делятся опытом, что приобретен
методом проб и ошибок.
Или…
Третий вариант додумать не получилось.
Дим пихнул в кусты, оборвал поток злых и бессильных мыслей,
и я, раздирая коленки и джинсы, упала на землю, не смогла двинуться, поскольку
Дим оказался сверху, придавил и капюшон моей же толстовки мне на голову
натянул.
Прижал к себе, не давая пошевелиться, но… голову всё же
получилось повернуть, увидеть, как чёрный зверь медленно заползает во двор,
крадётся едва шелестя колесами, и двигатель его тихо порыкивает.
Даёт двигаться вперед.
Приближаться.
И костяшку пальца, когда он равняется с нами и останавливается
на миг, словно замечая, пришлось закусить. Зажмуриться и тяжести Димкиного
тела, что не дала вскочить и броситься прочь, порадоваться.
Услышать рванный вздох около уха, и глаза я всё-таки открыла,
запрокинула голову, чтобы проследить, как машина удаляется, скрывается,
разочарованно сверкнув красными огнями напоследок.
Железный зверь потерял свою добычу.
Всё же не заметил за цветущими ветвями.
– Дышать можно, Север, – Дим сказал и устало, и насмешливо.
Скатился, устраиваясь рядом, на спине, провел руками по
лицу, а я села, задышала, раз разрешили, и помятый рюкзак из-за спины вытащила.
Проверила.
И от задумчивого голоса Дима, проводя пальцами по восковому
лицу найденной куклы, вздрогнула:
– Кому мы так помешали, Север?
Не мы.
Железный зверь приходил за мной.
Март, 25
Кутна-Гора, Чехия
Дим
Лес шумит.
Просыпается после зимней спячки, стряхивает с лап сосен сонливость,
и горьковатый запах вереса мешается с запахом смолы.
Хвои.
И раннего утра.
Что только вступает в свои права, раскрашивает малиновыми
разводами горизонт на востоке, и золотой шар, ослепляя, зависает около самой
земли прямо по курсу.
Добежать бы.
Дотронуться и сгореть, но… мы сворачиваем к старой мельнице,
пробегаем по скрипнувшему мосту и снова углубляемся в лес. Петляем по утоптанной
туристами тропе между деревьями, и слева показывается река, что больше
напоминает ручей.