К кофе.
И тишине.
А ещё к самому вкусному яблочному штруделю во всей Праге,
который подают на огромной белоснежной тарелке с пломбиром и мятой, посыпают корицей,
сахарной пудрой и… и продолжить предвкушать встречу с прекрасным не получается.
Меня окликают, останавливают на улице, у самых дверей
редакции, что с тихим стуком захлопываются за моей спиной.
– Панна! Кветослава Крайнова! – голос, резкий и
требовательный, раскатывается по всей узкой улице, ударяется о брусчатку вместе
с моим рюкзаком, который соскальзывает с плеча от неожиданности.
А полное моё имя режет мне же по ушам.
Звучит непривычно.
Удивляет, как и сам человек, что спешит ко мне с
противоположной стороны улицы, лавирует среди припаркованных машин, машет
призывно тростью и большую коробку с золотым бантом деловито прижимает к боку.
И пиджаку винного цвета.
Из нагрудного кармана которого кокетливо выглядывает синий,
как шляпа и галстук-бабочка, платок. Брюки же на пару тонов темнее, а ботинки
из светлой кожи.
Гармонируют с тростью.
– Здравствуйте, панна Кветослава. Мы с вами не знакомы, – он
чуть приподнимает шляпу, перехватывает ловко эту самую трость и, удерживая
коробку, поклоняется, уточняет степенно. – Точнее, я не имел чести быть вам представленным,
посему моё имя вряд ли вам что-то скажет.
Кроме того, что так будут звать самого странного джентльмена,
отъявленного модника и настоящего денди, который, кажется, пришел из самого
девятнадцатого века. Прожил, не найдя источника вечной молодости, весь двадцатый,
а потому состарился, одрябло тело, испещрили глубокие морщины всю кожу.
И глаза, тёмно-серые, за кругляшами очков, смотрят с вековой
прожитой мудростью.
Проницательностью.
– Однако, мне нужно с вами поговорить и желательно, – он
оглядывается по сторонам, морщится несколько болезненно и говорит правильно,
без акцента, но все равно с неуловимой инаковостью, – в более… удобной
обстановке.
– За углом кофейня, – я отвечаю медленно, испытываю редкую и
странную нерешительность, что заставляет засомневаться в правильности слов.
И самого разговора.
Который странен и внезапен.
Вызывает замешательство, и джентльмена позапрошлого века я рассматриваю
без стеснения, выговариваю, отмахиваясь от тени беспокойства:
– Я как раз собиралась туда.
– Полагаю, истинная пражачка никогда не выберет заполненное
шумными туристами место, поэтому ведите, панна, – он кивает благосклонно.