Скорее наоборот.
В глубине его дикого взгляда я увидел яростное желание.
Желание того, чтобы я сказал да.
Принял все мыслимые и немыслимые правила и согласился увидеть
окружающий мир такими же глазами голодного хищника, каким его видит
он.
Князь Соколов даже не представляет, насколько хорошо я его
понимаю.
Хотя, где-то глубоко внутри, он определенно это чувствует. Иначе
бы я до сих пор жил с сестрами и матерью в Тобольске, где восемь
лет назад Сергей Леонтьевич Соколов, ради безопасности, оставил
свою семью.
Под защитой сибирского рода Сомовых, из числа которого вышла моя
матушка и членом которого является один из трех сильнейших
одаренных в империи.
Только надежно прикрыв тылы, новоиспеченный князь Сергей Соколов
смог дать волю своему зверю и открыто объявить войну южным
синдикатам и их покровителям.
Однако, своего единственного сына Сергей Леонтьевич Соколов
перевез в Омск гораздо раньше, когда тому было всего
тринадцать.
В день пробуждения у ребенка источника эфира.
В тот самый день, когда в теле молодого княжича очутился я.
Хватило одного единственного взгляда и князь Соколов, не
считаясь с мнением разъяренной супруги, увез ребенка в самое
опасное княжество в империи.
И свое решение Сергей Соколов не менял.
Ни после того, как на меня начались бесконечные покушения.
Ни после того, как княгиня Екатерина Денисовна Соколова целый
год не пускала мужа на порог и отказывалась с ним даже
разговаривать.
Ни после того, как меня похитили персидские контрабандисты.
Князь Соколов оказался первым и единственным человеком, который
знает, что внутри его ребенка живет зверь. Знает это и
принимает.
Пожалуй, именно отсюда и берет начало то иррациональное теплое
чувство преданности, которое и по сей день удерживает меня подле
него и заставляет по-настоящему чувствовать себя его сыном, а род
Соколовых — своей семьей.
— Постоянная опасность, говоришь. Звучит достаточно весело, я
согласен. Где подписать? — после короткой паузы заявил я, не сводя
взгляда с пылающего синего пламени в глазах князя.
Во мне не было ни капли сомнений. Ведь князь Соколов обращался
сейчас не к сыну, а к зверю внутри него.
То есть именно ко мне.
Даже не говоря этого вслух, отец отчаянно нуждался в том, чтобы
я принял кровожадное чудовище, живущее внутри него.
Точно также, как он сделал это со мной пять лет назад.