— Аннушка? — выслушав меня, Стародубский перевел свой серьезный
взгляд на Звереву.
Демьян Афанасьевич разумно ждал подтверждения от моей
телохранительницы.
После того как ночью Анну Звереву аккуратно увели конвоем на
допрос, а меня силком уволокли и швырнули в тюрьму до выяснения
обстоятельств, у меня не осталось никаких сомнений в том, что
старик знает о ее статусе гвардейца его величества.
А будучи связанной клятвой с самим императором всероссийским,
соврать во вред правящей семьи Анна Зверева бы не смогла при всем
желании.
Вот и сейчас Стародубский внимательнее чем следовало отслеживал
поведение и мимику Зверевой, вслушиваясь в каждое ее слово и
интонацию.
— Пусть поначалу все выглядело непонятно и в высшей степени
незаконно, но, в итоге, все оказалось именно так как говорит княжич
Соколов, — неохотно подтвердила Анна Зверева, — Глеб Одоевский в
сопровождении четырех неопознанных бойцов имел связь с группами
нападения и попытался сбежать, как только все пошло не так. В ходе
попытки задержания, он скончался, но это вы и так знаете Демьян
Афанасьевич, подробный отчет я передала еще ночью.
— Знаю, Аннушка, знаю, — вздохнул Стародубский, устало потирая
щеки, — но все немного сложнее, чем кажется на первый взгляд.
— Вы про проклятие Рюрика, наказывающее любого Рюриковича
ослаблением дара за попытку навредить другому? — уточнила
Зверева.
— Не только это, Аннушка, — повел рукой старик, — проклятье
можно обойти через третьих лиц. Как мы установили, тот же Глеб
Одоевский не знал, что прикрывает покушение именно на дочь
императора и потому сохранил свой дар. Вот Ноготков знал на что шел
и если бы выжил, то не смог бы пользоваться даром до конца своих
дней, но его род проклятие Рюрика не задело, мы проверили. Значит,
он действовал один. Скорее всего, Одоевский и Лыков тоже
действовали в тайне от старших своих родов.
— Лыков? — услышал я новую фамилию.
— Архип Степанович Лыков, четвертый Рюрикович о котором вы
говорили, Артемий Сергеевич. Сегодня утром найден мертвым в центре
столицы при покушении на внучку великого князя Харитона Олеговича
Долгорукого. Успешного покушения, — тихо добавил Стародубский и
масштаб происходящего резко расширился со стен лицея до территории
всей столицы, а то и еще дальше.
Дав нам несколько секунд на осмысление услышанной явно
конфиденциальной информации, Стародубский продолжил: