— Да, Артемий Сергеевич, — махнул рукой Стародубский, —
ступайте, церемония поступления скоро начнется. Вас сопроводят мои
люди.
— Я и сам смогу найти дорогу, — начал было я, но по твердому
лицу Стародубского понял, что никакой свободы мне тут не
видать.
Никакого уважения спасителям цесаревн. Вот так и делай добрые
дела.
— Для вашей же безопасности вы будете под присмотром моих людей,
Артемий Сергеевич.
— Ага, — качнул я головой, — и как долго, позвольте узнать?
— Постоянно, — безапелляционно заявил Стародубский и я покинул
кабинет через распахнувшиеся передо мной двери.
— Это мы еще посмотрим, — улыбнулся я про себя, окинув взглядом
своих новых телохранителей, — это мы еще посмотрим.
Внутренняя территория царского лицея внушала своим размахом.
Обойти ее всю пешком и суток не хватит.
Сказал бы мне кто об этом раньше, не бежал бы я сейчас сломя
голову по казавшейся бесконечной мраморной лестнице.
Хотя, помнится, братец мой Ваня Сомов упоминал что-то о лицее
«размером с город», но я думал он это так, для красного словца.
Да и Стародубский вместо того, чтобы вешать мне на хвост собак
лучше бы карту дал.
И документы.
Иди говорит, на церемонию открытия. Без пропуска, формы,
документов, зато с четырьмя псами сопровождения.
Негодующе покачивая головой на бегу, я выцепил взглядом нужный
мне номер аудитории и, распахнув дверь ударом ноги, влетел
внутрь.
Используя воздушные потоки, я погасил весь шум от удара и столь
же аккуратно и бесшумно прикрыл дверь за собой, стоило мне
оказаться внутри.
Получилось весьма удачно, раз распинающийся у доски очередной
член многочисленного клана Рюриковичей на меня и глазом не
повел.
На Щепина Тимофея Александровича ничего компрометирующего за два
часа я собрать не успел, поэтому никаких претензий к этому
конкретному Рюриковичу я пока не имел. Да и видок у него, мягко
скажем, опасным не выглядел. Голубой свитер, надетый поверх белой
рубахи, черные брюки, выпирающие в области пуза и старомодные
лакированные туфли.
— Таким образом, это гарантирует... — донеслось размеренным
поучающим голосом, но вдруг оборвалось на половине.
Заметив, наконец, что все лицеисты по какой-то причине перевели
свои любопытные взгляды на вход в аудиторию, Щепин повернулся ко
мне, недовольно нахмурив свои густые рыжие брови.
Время поджимало и вместо ответа я «шикнул», приложив
указательный палец к губам и подскочил к ростовым металлическим
шкафчикам у стены. Мгновенно определив среди десятка единственный
пустой, я сорвал потоком ветра замок, нырнул внутрь и закрылся.