Хенни чихнула, вытерла нос полой передника и
вздохнула:
—
Так-то оно так, — замолчала, покачала головой и, заглянув в
утятницу, добавила: — Как-то работы больше становится. Вроде всё
как всегда, а чтобы всюду поспеть, я спать меньше стала. Не могу
понять почему. Прибавили бы к жалованью пять стюверов* что ли. Вот
упокоившийся хозяин, мир праху его, — Хенни поспешно
перекрестилась, — мне к каждому празднику гульден давал.
Ника следом за женщиной осенила себя крестным
знамением, да так ловко, будто всю жизнь только это и делала.
Присматривалась к Хенни. Высокая, крепкая, с большими сильными
руками она была девица деревенская, слабой и измождённой не
выглядела — кровь с молоком.
Перекрестилась и госпожа Маргрит:
—
Ты знаешь, в каком положении мы находимся после смерти господина
Лукаса, упокой, Господь, его душу. Не один раз говорила тебе искать
другое место. Письмо рекомендательное дам хорошее.
—
Привыкла я к вам, хозяйка. Люблю вас всей душой. По осени будет
десять годков, как служу у вас.
Ника отметила, что за десять лет служанка не
только успела узнать всю подноготную семьи Ван Вербум, а и стала им
почти родной. Она была у двери, когда услышала за спиной голос
госпожи Маргрит:
—
Руз, давай-ка, помоги нам. Постели на скатерть дорожку белую
кружевную, мою любимую, поставь на стол китайский сервиз, расставь
бокалы.
—
Накрыть на пять человек? — обернулась Ника. — Кто придёт с
господином Ван Деккером?
—
Якоб не сказал, но предупредил, что гость будет именитый, из
Амстердама. Кого ещё может привести к нам на обед господин
губернатор, если не себе подобного? — улыбнулась мама.
¤
Сидя перед очагом на корточках, Ника жгла
бумаги — сминала их и одну за другой бросала в ярко горевший в
горшке торф. Торопилась, будто в дверь стучали законники,
позвякивая наручниками и гремя кандалами.
— А
что это вы делаете? — раздалось над её головой.
Ника от неожиданности вздрогнула и чуть не
села на попу. Хенни подкралась неслышно и с любопытством смотрела
на скатанные в шары бумаги, лежавшие сбоку от молодой
госпожи.
—
Много будешь знать, совсем перестанешь спать, — пробурчала
Ника.
Хенни поджала губы и, громко стуча подошвами
деревянных башмаков, направилась к буфету. Из нижнего ящика достала
кружевную дорожку и постелила по верху ковровой скатерти на
столе.