— Ты зачем вернулся? — с
беспокойством спросила она. — Увидит кто-нибудь.
— Поджидала меня, моя хозяюшка, —
мужчина обнял женщину и прижал к своему крупному, грузному телу. —
Хватит, Маргрит, прятаться. Весь город знает о наших
отношениях.
— Якоб не знает, — возразила она и
положила голову на грудь Ван Деккера.
— Пора и ему узнать. Он же ушёл на
службу? — Хендрик потянулся губами к лицу возлюбленной.
— Ушёл, — проворно уклонилась она от
поцелуя. Обернулась и с тревогой посмотрела на лестницу. — Руз тоже
не знает.
— Руз? — усмехнулся Ван Деккер. — Мне
кажется, она знает гораздо больше, чем ты думаешь. Удивила она меня
сегодня.
— Сама не ожидала от неё подобной
смелости, — повысила голос Маргрит. — Уж и не знала, как справлюсь
с именитым гостем. Умница, моя девочка!
— Глупая она, — возразил Хендрик. —
Где нужны лисья хитрость и льстивые речи, простотой суждений не
обойтись.
— Как видишь, обошлись, — улыбнулась
она и увильнула от загребущих мужских рук. Спросила: — Господин Ван
Ромпей что-нибудь говорил по пути в гостевой дом? Он же у господина
Киккерта остановился?
— Где же ещё? Молчал. Не больно он
разговорчивый. Слова из него не вытянешь. А когда чует выгоду, то
замыкается в себе и всё думает, думает… Радуйся мать, по нраву
пришлась ему твоя дочь. Он лет двенадцать как вдовец, глядишь
и…
— Хендрик, ты лишку хватил? Отведи,
Господь, от меня беду, — Маргрит осенила себя крестным знамением. —
Моя Руз и?..
— Молчи, женщина, — оборвал мужчина
её недовольное ворчание, — где ты в Зволле да в вашем положении
найдёшь достойного мужа для своей дочери? Она и так в девках
засиделась. Я свою Ксандру в шестнадцать годков замуж отдал.
— Напомни мне, на сколько годков твоя
дочь моложе своего мужа, а? — сощурилась Маргрит. — На
десять-двенадцать? А здесь… Не-ет, — протянула решительно, качая в
такт головой, — кредит получит, и тотчас вернёмся домой. Никаких
разговоров на посторонние предметы вести не буду.
— Ну, всё, успокойся, дорогая. Иди ко
мне, мой лакомый кусочек, — Ван Деккер притянул женщину к себе.
Послышались возня, тихий сдержанный
смех, смачный звук поцелуя.
— Если тебе больше нечего сказать, то
иди-ка ты, Хендрик, домой. Приходи завтра в полночь. Собрать тебе с
собой?
— Собери, хозяюшка, собери, — гладил
её плечи, спину. — Пирога со щучкой положи и утиной грудки. Уж
больно вкусно ты готовишь, язык проглотить можно, — он облизал
полные губы и сглотнул набежавшую слюну.